Снег на Рождество

Брежнев Александр Петрович

Кто-то выпучил от страха глаза.

— Не хватало нам еще психиатров… А что, она вылитый врач, я один раз по телевизору ее видел… — и вздохнул. — И зачем мы только на колени перед ней становились. — И Митроха вздохнул: — Как же так, вызывали специалиста… — И от рассеянности, а может, и от волнения он взял да сел вместо стула прямо на пол.

Но ни Фиса, ни Яшка поначалу не заметили этого. Они уплетали торт. И когда Фиса попыталась протянуть под столом ноги, то на что-то наткнулась. Нет, это не Яшкина была нога, Яшка сидел за столом боком, он всегда так усаживался

перед начальством, ибо подобная поза свидетельствовала о том, что он человек крайне стеснительный и неловкий.

— Собака… — взвизгнула Фиса.

— Да никакая это не собака… — спокойно пояснил Яшка и, чтобы успокоить Фису, подал ей стакан воды. А потом вдруг гаркнул: — Митроха!..

— А-а…

— Ах, растуды твою туды… Это еще что за баловство… Тебе на полу захотелось рассесться, а мне, может, наголо раздеться.

Митроха, скрадывая взгляд, поджал под себя ноги и, указав на Фису, произнес начальнику:

— Я просил приехать специалиста, а приехала — психиатр.

Фиса, не сдерживая себя, рассмеялась.

— Как приятно слышать, если тебя в первый день приезда называют инженером человеческих душ, душеведом. Короче, специалистом, раскладывающим все по полочкам…

Носик ее раскраснелся, и она потирала его указательным пальцем стеаринового цвета. Это Митрохино заявление Фиса приняла как шутку.

Митроха, стыдливо поднявшись с пола, отряхнулся.

Яшка, точно пришибленный, изредка пожимая плечами, смотрел на всех, не осознавая, что же происходит на самом деле. Из оцепенения вывела его Фиса:

— Ну и лесники у вас… — и как ни в чем не бывало копнула вилкой торт.

И Яшка по-лисьи замигал глазами и захихикал.

Когда принесли самовар, Маляров велел всем лесникам достать из карманов свои стаканы и пить чай. Чай был ароматный, крепко заваренный. Лесники пили его без сахара, так вкуснее он им казался. Чай взбадривал их, освежал. Единственная баночка с медом стояла перед Фисой, и она с жадностью его ела.

— Кошкин, твой это мед?.. — спросил Яшка.

— Мне просто показалось… — буркнул было тот.

— Тогда, может, и «темнота» тебе показалась?.. — хмыкнул Яшка.

Митроха вздрогнул. Фиса перестала пить чай и внимательно посмотрела на Кошкина. Тот крякнул и вдруг вскочил. Искривленные губы его задрожали.

— Фиса Фирсовна… — воскликнул Кошкин. — Помогите. Мы в долгу не останемся. Если надо, и баньку вам сварганим, а заодно и домик, одно загляденье будет. Мне лично сейчас всего и пересказать нельзя, очень трудно. Короче, замучила нас вконец эта «темнота». Из-за нее у нас и работа не клеится. Христа ради, Фиса Фирсовна, помогите. Женщина вы хорошая… Я не один раз, да и другие ребята тоже, обращались к «темноте». А она с нами даже знаться не хочет. Словно мы не люди, а так себе, второсортица.

— Правильно он говорит… — хором поддакнули лесники. — Дело говорит, — и загалдели: — А теперь пусть выступит Митроха. Он от нашего имени письмо написал…

Яшка молчал. Он жадно курил. Остатки торта с малиновыми ягодками, банка меда, все, ну абсолютно все, было ему теперь до лампочки.

— Вам покажется, что все это

выдумано… — начал Митроха, нервно сжимая и разжимая пальцы. — А оказывается, нет… «Темнота» существует на самом деле… Я лгать не привык. У меня даже список есть, основных, так сказать, десять человек… Братцы, ведь для чего-то они себя так ведут… И не в их самолюбии, и не в их упрямстве дело, а в чем-то другом. Поверьте мне, — он запнулся. — Нет прохода… — подкупающе торопливо произнес он и, словно застыдившись, прикрыл ладонью глаза. — Ох, и доконали же они нас своей этой честностью, ох и доконали.

Лесники плотной стеной стояли за его спиной. И почти у каждого выражение лица соответствовало этой фразе.

— Чудаки, да разве это беда… — рассмеялась вдруг Фиса.

И эта ее легкая улыбка вдруг умиротворила всех. Мужики радостно зашушукались: «Вот баба, так баба! Настоящий, видно, спец!» И лишь кто-то за спиной Кошкина ехидно прошептал:

— Хе-хе… Еще дело не сделано, а вы уже цену объявляете. Не по-русски, не по-русски. «Темнота» — не осина, а явление, так что, прежде чем бабу прославлять, надо бы полюбопытствовать, на что она способна. Хе-хе…

Митроха даже вздрогнул. Остальные, в том числе и Яшка, завороженно смотрели на обворожительную Фису.

Огромный лесник, похожий на медведя, томясь своим естественным мужским чувством, сладко спросил ее:

— Простите, а вы замужем?..

Эта фраза поначалу обожгла ее. Ну а потом, когда она как следует рассмотрела мужика-богатыря, в смущении ответила:

— Нет…

— Вы, я вижу, любите природу… — заржал вдруг тот и очертенело, что есть мочи, захлопал в ладоши, такие огромные, что они ей показались похожими на две спинки стула.

— Браво… браво…

И всем вдруг стало весело и хорошо. И все долго смеялись. И она тоже смеялась вместе со всеми.

— А вы на период расследования у нас остановитесь? — спросил ее Яшка.

Внезапно она достала из сумочки пудреницу. И его, и всех лесников тут же обдало приятным ароматом. И по этой причине, и по многим другим причинам все так и раскрыли рты. Поглядев на Яшку, она хитро хмыкнула. А затем, поправив пальчиками перед зеркальцем прическу, ответила:

— В такие холода разве к вам наездишься… Да и сугробы на ваших дорогах выше и не придумаешь. Короче, мои милые, дорогие, — разбитно улыбнулась она, — я остаюсь с вами. Мне давно хотелось пожить зимой в лесной избушке, мечтала, так сказать, с детства. Правда, мужички…

— Ура!.. — прокричали в ответ лесники.

Фиса раскраснелась. Не ожидала такого внимания к себе, конечно, не как к специалисту, а как к женщине.

— А вы иностранный язык знаете?.. — вдруг спросил ее сухонький, но крайне жилистый на вид мужик.

— А как же… — улыбнулась Фиса ему и произнесла: — Их либе дих!..

— Удивительная женщина! — воскликнул тот и, подойдя к ней, торопливо поцеловал ее белоснежную ручку.

И этот великолепный поступок с его стороны еще более взбудоражил ее душу, и она в ту же секунду торжествующе посмотрела на Митроху, ткнула в его сторону пальцем и с нетерпением прошептала: