Снегурка
Шрифт:
– Что хочешь знать? Счастье пытаешь или от несчастья бежишь?
– Хочу знать, что с суженым, отчего весточку не шлет.
– А если не тебя любит? За приворот плата больше.
– Нет,- пугается Арина.- Не надо приворота.
– А, и правильно. Зачем больше, чем унесешь, ношу на себя взваливать,- баба-ведьма улыбнулась, лицо перекосилось. Боярышне снова дурно сделалось.
– Кидай пятачок в чашу, когда я знак подам,- услышала девушка, словно во сне, слова ворожеи.
А уже и ковшик с водой на столе, и книга похожая на
Пшеничного цвета волосы зачесаны назад, открывают гордый большой лоб, голубые глаза с мягким взглядом, крупный нос, под ним светлые усики, подбородок с глубокой ямочкой. Конечно, это он, Никита. За окном на дворе завыла собака, и отражение жениха слегка тускнеет, становиться зыбким. Девушка присмотревшись, видит - искривленный от боли рот. Алая кровь начинает бежать из уголка рта, по русым усам стекая прямо в ямочку на шее.
Лик тает, словно тонкий лед на проруби. Вот уже, сквозь кожу видны жгуты вен с темно- бордовой кровью, белеют кости черепа. Вместо милых сердцу очей - сияют черными дырами глазницы.
Арина зажимает рот рукой, а гадалка гасит свечу, одним выдохом завершая кошмарное видение.
Избу освещает теперь только огонь из печи. Во мраке, по стенам жутко колышутся тени, словно чертенята пляшут
– Твой он, тебе верный, не верь сплетням,- выносит приговор чернокнижница.
Сурово насупив брови, продолжает вещать страшную правду.
– Если будет Божья воля, то вырвешь его у смерти.
Стрельчиха, выпроваживает поздних гостей. Слышно, как закрывает засов на двери.
Надо бежать домой, а у Арины ноги не идут.
Вот ведь грех какой - в пост гадать пошла, и оттого такие страшные подробности увидела.
Как ей спасти суженного, если он далеко на войне, а она здесь, в Москве?
Почему же смолчала, не спросила ведьму?
Боярышня в досаде бьет чернавку по спине, хочет ухватить за косу и оттаскать, чтобы на душе легче стало.
Но Луша злобясь, убегает далеко вперед, оставив боярышню посреди улицы. А когда она скрывается за поворотом, девушку кто-то сзади хватает за шею.
Лиходей
Арина, собравшись с силами, шепчет заклинание - оберег: Чур сего места!. Ей кажется, что это сам чёрт с ней заигрывает. Но деве зажимают рот, человеческой, пахнущей сеном, ладонью. Второй рукой лиходей словно обручем заковывает в объятья так, что руками не пошевелить. Боярышня отбивается пяткой в теплом чулке, сапожок слетел в борьбе. Но разбойник кидает девушку в снег и бьет прямо между глаз кулаком. Мир померк.
Она очнулась от холода, рубашка разрезана сверху донизу. Одну грудь грубо мнет насильник, рыча аки зверь, рвет пояс на своих шароварах. Другая грудь словно покрылась инеем. И кажется, что и сердце превращается в кусок льда.
Вокруг слышен стук копыт и пугливый храп лошадей, но все перекрывает тяжелое громкое сопение разбойника.
Насильник разоблачился и лег всей плотью на распятое тело. Сквозь опухшие от удара веки Арина видит курчавую голову, широкий нос.
Силиться поднять непослушные руки, Но не может выпростать их из-под своего тела, чтобы вцепиться в эти ненавистные кудри, выцарапать бесстыжие глаза. Во рту пересохло от страха и боли. Вместо крика - хрип.
Арина ждала боли, ей сноха старшего брата говорила, какая она - мужская любовь.
На озябшей груди вдруг засверкал звездой оберег- подарок Никиты.
Насильник оборвал вздох посередине, словно захлебнувшись воздухом. В морозной тишине раздался треск ломаемых костей и хлюпанье разрываемой плоти. Через мгновение лиходей был поднят на воздух чей-то богатырской рукой и отброшен в сторону. По деве, согревая, потекла разбойничья руда, в воздухе повис пар растекаясь смрадом.
Арина смогла повернуть голову, и увидела, что не богатырь это вовсе, а конь, единрог.
Золотой, как на старинной монете- корабельнике . Топчет насильника, с рога пытается снять.
Скоро все было кончено - кровавое месиво осталось от ночного погубителя.
Волшебный конь, сверкая при луне белоснежной гривой и хвостом, чистил свои хрустальные копыта и рог в сене.
Скоро он повернул к девушке голову, и она увидела, как золотым светом горят глаза сказочного существа.
Боярышня, застонав, перевернулась сначала на живот, встала на колени. Нутро вывернуло наизнанку. Стянула порванную рубаху - утерлась .На дрожащих ногах прошла за ворота конюшни ,обтерла снегом замаранное чужой кровью тело.
Все это словно во сне, душа в Арине будто замерзла. Боярышня никак в себя не придет от пережитого, а дьявол нашептывает: « Нет тебе дороги в отчий дом, бесчестье ты батюшки и матушки. Одна планида-смерть».
Вернулась , накинула попону как саван. Погладила в благодарность коня, тот ткнулся бархатными губами в ладонь, словно, целуя.
Забравшись по крутой лестнице на сеновал, Арина завязывает на балке, найденные на перилах, вожжи, делает петлю. Всего-то и делов - прыгнуть вниз. И покончить разом и с позором, и с болью.
Петля обнимает нежную шею. Ох, и крепки вожжи. И боярышня прыгает, будто летит.
Но не повисает в петле, а падает прямо на круп волшебного коня.
– Видно не судьба,- отрешенно думает Арина и снимает петлю-удавку с шеи. Единорог срывается с места и скачет прочь из конюшни.
Едет по ночной спящей Москве дева на чудном коне-единороге. В лунном свете искрятся снежинки на белой коже девственницы. Укрыта она только распущенными волосами ,да сермяжной попоной. Путь ее горек и недолог - к дому отца Валаама, духовника.