Снежная королева
Шрифт:
Он заметил, что Фейт не одна; увидев его, посетительница встала со ступеньки, завернувшись в вуаль, похожую на синие ночные сумерки. Он узнал ее по этой вуали: подруга Фейт, Тьеве. Ему никогда не удавалось как следует разглядеть ее — только черные, цвета эбенового дерева руки. Да еще из-под шалей и шарфов доносился порой нежный перезвон висевшего у нее на шее ожерелья из колокольчиков. Он уже спрашивал Фейт, почему Тьеве никогда не открывает лица; неужели она такая некрасивая или, может, обезображена чем-то? Но Фейт сказала, что таковы обычаи ее родной планеты. За все время он видел еще только одну или двух землячек Фейт — женщин,
Когда Тьеве удалилась под перезвон своих колокольчиков, Фейт повернулась к нему — с неуверенной полуулыбкой:
— Спаркс?.. Это ты? — Малкин, кот Фейт, мяукнул в ответ, подтверждая справедливость ее догадки; Малкин как всегда сидел на своем посту у дверей мастерской.
— Да. Здравствуй, Фейт. — Спаркс нерешительно остановился возле нее.
— Ax, какой приятный сюрприз! Садись, где нравится, не стесняйся. Как давно тебя не было — несколько месяцев!
Он сокрушенно покачал головой, признавая свою вину, и осторожно сел, стараясь не задеть расставленные на ступенях подносы.
— Да, верно... Прости, я...
— Нет, нет, не извиняйся. — Она замахала руками, добродушно отпуская ему все грехи разом. — В конце концов, ведь и я не так уж часто заходила к тебе во дворец!
Он рассмеялся.
— Ты никогда не приходишь.
— Ну, значит, это мне нужно благодарить тебя за то, что пришел навестить меня. — Она ощупью нашла маску, которую отложила. — Расскажи мне, как там, во дворце, — о чем сплетничают, что носят, во что играют, о какой бредятине спорят... Мне хочется поболтать немного. Тьеве очень талантлива в том, что касается работы с иглой и шелком, но она всегда такая печальная... — Фейт нахмурилась чему-то невидимому, потом протянула руку к подносу, полному разноцветных бусинок, и неожиданно перевернула его. — Ах ты черт! — Малкин нервно вскочил и тут же скрылся в мастерской.
— Погоди, дай-ка я... — Спаркс наклонился, с трудом успевая ловить бусины, ручейком скатывавшиеся по ступеням. Потом поставил поднос и принялся терпеливо собирать остальное, успокоенный этим бездумным занятием. — Ну вот. — Он вручил ей последние три бусины, вновь ощутив благодатный покой ее дома — совсем как тогда, когда жил здесь.
— Вот видишь, все из-за того, что я по тебе соскучилась. — Фейт улыбнулась, когда он положил бусины ей в раскрытую ладошку. — И не только по твоим терпеливым рукам — но и по твоей музыке, по твоей способности удивляться всему...
Спаркс, стиснув руки между коленями, промолчал.
— Ты мне не поиграешь? Очень давно я твоих песен не слышала.
— Я... — Он проглотил застрявший в горле комок. — Я не взял с собой флейту.
— Не взял? — В ее голосе было больше недоверия, чем если бы он сказал, что забыл одеться. — Почему же?
— Я... мне в последнее время что-то не хочется играть.
Она сидела, склонив голову над незаконченной маской и ожидая, что он скажет еще.
— Я сейчас слишком занят, — он словно оправдывался.
— А мне казалось, что королеве была нужна именно твоя музыка.
— Больше
Она кивнула; он и забыл, как может смутить неожиданный взгляд ее «третьего глаза».
— Ну да, играешь и пьешь. Слишком много пьешь! В «Видимом параллаксе» небось? — Она явно все знала.
— Откуда ты... это знаешь? — Ему стало не по себе.
— А запах? Они привозят свою отраву с Н'дойля. Каждое место обладает своим запахом, особенно то, где употребляют наркотики. А голос у тебя что-то хрипловат.
— Раз так, то скажи: проиграл я или выиграл?
— Выиграл. Если б ты проиграл, то не спрашивал бы меня с таким самодовольством.
Он засмеялся, но как-то натужно.
— Из тебя бы хороший легавый получился.
— Нет. — Она покачала головой и поискала с помощью иглы бусину с подходящим отверстием. — Чтобы стать полицейским, нужно обладать определенным чувством нравственного превосходства над другими; а я не желаю судить и оценивать поступки таких же, как я сама, грешников. Ну вот... — Бусина села точно на место. — Подай-ка мне несколько зеленых перьев, пожалуйста.
— Я знаю, что ты судить, никого не станешь. — Он передал ей перья.
— Именно поэтому ты и пришел сюда сегодня? — Она общипала с перьев лишний пух. — До тех пор, пока ты будешь уходить от игорного стола сразу после выигрыша, королева не станет сердиться из-за того, что ты соришь ее деньгами в казино, верно?
— Она рада, когда я играю, развлекаюсь... Да, она дает мне деньги! — Слова звучали жестко; он чувствовал, как его тайна топорщится внутри, стремясь вырваться наружу — и вырвется непременно, это всего лишь вопрос времени.
— Дает? Неужели только за красивые глаза? — Фейт как будто сомневалась.
— Нет. Я узнаю для нее разные вещи про инопланетян и про то, что они делают и каковы их планы; потом я рассказываю ей...
— Я считала, что для подобных целей у нее есть Звездный Бык.
— Вот именно. — Он чувствовал себя настолько свободным от каких бы то ни было законов и условностей, будто замкнул себя и Фейт в единое пространство, окруженное непроницаемыми стенами, однако голос его, который должен был бы гордо звенеть, прозвучал еле слышно:
— Звездный Бык — это я.
Она вздохнула, точнее, судорожно всхлипнула, как маленькая девочка, но в ответ не сказала ни слова. Помолчав, она снова заговорила:
— Да, я слышала, что во дворце новый Звездный Бык... Но ты, Спаркс?.. Ты, сын Лета, такой... — юный. Но она этого слова не произнесла.
— Я сын Лета только наполовину. И все, что я сказал, правда.
— Но почему? — Руки Фейт застыли над разинувшей рот маской.
— Потому что она удивительно похожа на Мун! А Мун больше нет. — Ариенрод была для него сейчас тем единственным, что осталось неизменным, настоящим, реальным в опостылевшей жизни; она была более реальна, чем его собственная плоть... — Ариенрод все знает о Мун; знает, что та значила для меня. Она единственная, кто мог понять... — Слова, словно истекая кровью, выползали у него изо рта, но он продолжал рассказывать, опуская, впрочем некоторые подробности, о том, как разворачивались события во дворце, когда они с Ариенрод узнали, что Мун похитили. — ...И мне пришлось вызвать Звездного Быка на поединок — потому что я люблю ее. И она позволила мне его вызвать. И я победил...