Снежные волки
Шрифт:
Когда к Хани вернулась способность видеть и умолк режущий звон в ушах, он сказал:
— Такое впечатление, что ты спрятала в сумку кусок солнца.
— Почти так и есть, — ответила Рюби. — Это солнечный песок.
— Какой такой солнечный? — протирая слезящиеся глаза, недовольно пробурчал Чани, все еще не в состоянии разогнуться.
— На этом побережье когда-то разыгралась большая битва между… — Рюби замялась. — Между армиями Анталанандура и Тъерквинга, — нашла подходящее объяснение она, но Хани понял, что это не вся правда. — В ней участвовал и Хозяин Тумана. Чтобы победить… он…
— Черное Солнце… — прошептал Хани.
— Да. В тот день на небе взошло второе солнце, которое несло с собой не свет и тепло, а наоборот — мрак и холод. Страшной была схватка на земле, но еще более жестокая борьба разыгралась в небе. Мы… Никто тогда не был готов встретить эту опасность, мы не ожидали ничего подобного. Черное Солнце оказалось сильнее. День превратился в кромешную ночь, а лето в одно мгновение сменилось зимой. Если бы простой зимой… Этот песок, — она обвела рукой вокруг себя, — замерзшие солнечные лучи. Да-да, лучи того самого солнца, которое светит и греет нам, но только превращенные в лед. Если отогреть их, ледышки превратятся обратно в жаркий солнечный свет.
— Вот это да! — вырвалось у Хани.
— И кто же сражался в той битве? — подозрительно спросил Чани.
— Это неважно, — быстро ответила Рюби.
— Как знать.
— Пока не важно!
Тем временем сумочка в руках Рюби наполнилась до отказа, и она, стремясь закончить неприятный по каким-то неведомым причинам разговор, предложила:
— Идем.
Чани пожал плечами, но ступил следом за ней на выползший на берег язык мутно-зеленого льда. Ему показалось, что в этот момент лед едва заметно дрогнул. Но ни Рюби, ни Хани этого не заметили, и Чани не придал значения своим ощущениям, сочтя их просто наваждением.
На льду снега почти не было. Постоянные ветра, надрывно высвистывавшие какую-то бесконечную мелодию, сдували снег, и потому идти было легко и приятно. Сначала путники опасались трещин, но уже вскоре выяснилось, что толстенный лед, покрывавший поверхность Холодного моря веками, гораздо прочнее камня. Дорожные посохи со стальными наконечниками, так помогавшие раньше, здесь беспрестанно скользили. Когда Хани попытался-таки с размаха вонзить посох в лед, тот со звоном отскочил, едва не проткнув ему ногу. И снова Чани померещилась какая-то мелкая дрожь, пробежавшая по льду. Это его встревожило, но, не подавая вида, он спросил у Рюби:
— Долго нам идти?
— Я думаю, не слишком. День. Может быть, два, никак не больше. Лед сильно выветрился, и ноги не скользят. Это хорошо.
В третий раз лед задрожал у них под ногами, на этот раз вполне отчетливо. С ужасом Хани увидел, как несокрушимая толща вдали начала подниматься горбом, лед словно сморщился. Потом горб медленно двинулся к ним, постепенно набирая скорость. Но в тот момент, когда Хани был готов с воплем броситься неведомо куда, лишь бы не видеть, скрыться от неизвестной, а от того еще более грозной опасности, лед вдруг выпрямился и, устало потрескивая, успокоился. Вскоре все стихло.
— Приключения продолжаются, — непослушными
— Идем, — хмуро сказала тоже побледневшая Рюби. — Не стоит задерживаться в этих местах. На сей раз обошлось, но кто скажет, что будет на следующий.
— Значит, мы не обратим внимания на предупреждение? — спросил Чани.
— Конечно, нет, — ответила Рюби.
— Может быть, зря.
— Может быть.
Хани даже не хотелось спрашивать, что это было, он молча зашагал вслед за шедшей вперед Рюби.
Ночь прошла беспокойно. Путникам то и дело чудились странные шорохи и скрипы, чьи-то приглушенные голоса, осторожные шаги. Они вскакивали, воспаленными от бессонницы глазами напряженно пялились в тусклый ночной полумрак, почти не отличавшийся по яркости от дневного… И не видели ничего. Только на севере, над появившейся уже узенькой темной полоской берега беззвучно загоралось и гасло странное серебристое сияние, похожее на отражение в облаках сверкания огромных глыб льда.
Невыспавшиеся, усталые и злые, двинулись они утром в путь. Чани, самый зоркий из всех троих, вскоре увидел пологие бурые холмы, так похожие на оставшиеся позади. Они спускались к самому берегу. Обрадованный этим, он прибавил ходу, надеясь часа через два-три выбраться на землю. На льду он чувствовал себя как-то не в своей тарелке.
И сразу остановился.
Цепь невысоких сугробов, протянувшаяся параллельно берегу, вдруг ожила. Это были люди. Высокие, смуглые, в знакомых черных гладких плащах, под которыми виднелись стальные пластины лат. Головы воинов защищали восьмигранные остроконечные шлемы. А в руках они держали маленькие круглые щиты и тяжелые секиры.
— Так вот кто построил подъемник, — прерывающимся голосом прошептал Хани.
— Догадался наконец, — язвительно ответил брат, кладя ладонь на рукоять меча.
— Но кто они?
— Значит, не догадался, — грустно сказал Чани.
— Или я сильно ошибаюсь, или это наши старые знакомые, — сквозь зубы процедила Рюби, спокойно снимая висевший за плечами тяжелый стальной арбалет, взводя его и вкладывая массивную стрелу. Впервые за время путешествия она взяла в руки оружие.
Прозвучала гортанная команда, больше похожая на вскрик, и над строем поднялся маленький треугольный черный флажок с изображением золотого факела.
— Повелители Огня, — удовлетворенно произнес Чани.
— Тан-Хорез? — удивился Хани. — Не может быть.
— Очень даже может, — спокойно сказала Рюби, держа арбалет наизготовку. — Сейчас ты еще не то увидишь.
— Прекрати! — нервно крикнул Чани. — Этого не может быть.
— И ты тоже увидишь.
Воины расступились, и вперед вышел человек… Чани невольно сделал шаг навстречу. Ведь это была принцесса, он сразу узнал ее. Чани рванулся было, но остановился, пораженный. Ториль сильно изменилась. Лицо ее похудело и вытянулось, кожа обветрилась и потрескалась, синие глаза ввалились и почернели, став антрацитовыми. Волосы неровными клочьями торчали из-под шлема. Одета она была точно так же, как остальные воины, только в правой руке вместо топора она держала Черный Меч. Чани ощутил, как по спине побежал нервный холодок.