Снежный Арс, или Муж на 10 дней
Шрифт:
Арсений удивленно на меня посмотрел, затем спросил о еще одной жемчужине моей коллекции — это был детский рисунок, на котором изображен злой дух, разрушающий город.
— А ее подарила Кей — восьмилетняя девочка из Гаити. Я была там всего два дня, но ни одна страна не оставила такое сильное впечатление, как эта.
— Благотворительность?
— Да. Это идея мамы. Мы как раз перед этим инвестировали круглую сумму для ремонта школы-интерната в пригороде, и она, увидев новости о Гаити, решила полететь. Меня с собой никто брать не хотел, тем более в такую опасную страну — я ведь была еще подростком. Однако
Боясь уйти в тяжелые воспоминания, я предложила Арсению сходить в ванную первым, но он отказался, налив себе еще немного алкоголя. Глядя на него, сосредоточенного и чем-то огорченного, я разозлилась на того официанта, который оставил здесь шампанское и виски.
— У меня такое ощущение, будто ты специально напиваешься.
— Правильное ощущение, — усмехнулся он и опрокинул в себя почти все содержимое бокала. Зажмурился, бесшумно выдохнул и опять потянулся к бутылке.
— Арс… — Я подошла к нему и отняла стакан. — Не надо. Я не знаю о ней ничего, но увиденного достаточно для мнения…
— Не достаточно, — поставил он бутылку обратно на поднос.
— Как давно вы расстались? — осмелилась спросить.
— Пять месяцев назад. Мы долго были вместе.
— Как? Постой, а как же снимки в прессе и модели, которых ты якобы менял едва ли не каждую неделю?
В голове не укладывалось. От Арсения, можно сказать, не отставала слава ловеласа. Холостяк, которому приписывали связи даже с эскортницами. На его лице появилась горькая усмешка.
— Я не из тех, кто выставляет личную жизнь напоказ, Ань. Это с тобой так получилось, а в отношениях с Жанной все было иначе…
Внутри что-то кольнуло от взгляда, которым одарил меня муж. Он походил на раненного зверя, оголившего душевную рану. Я протянула руку и дотронулась до его щеки, провела пальцем по колючей щетине. Он всегда предпочитал легкую небритость, и она ему шла, делала мужественнее и привлекательнее.
— Ты…
— Иди в душ, Ань, — положил он поверх моей ладони свою.
— Я хотела поговорить.
— Потом.
Спорить с ним не видела смысла. Разве что попросила больше не пить. Было неприятно видеть его таким подавленным. Вот уже три дня, как мы заключили договор, как меня трясло и сердце разрывало от боли, но Арсений чудесным образом не давал мне ожесточиться, стать равнодушной, всячески поддерживал, отвлекал… Замечала ли я его положительные качества? Безусловно. И это пугало. Все пугало. Вдруг эта игра перерастет в нечто большее? В то, к чему я не готова. А если случится непоправимое? Вадим может начать мстить. Жанна пакостить… Все эти вероятные развития событий никак не давали мне покоя. И только поддержка Арса двигала вперед.
Этим утром я уже дала распоряжения Галине — к моему приезду ей следовало поднять из архива бумаги за последние восемь лет. Все, что касается заключенных договоров и назначений. Встреча с аудитором тоже должна дать плоды — мне нужна была любая зацепка… Правда, я боялась одного момента: что если Вадим окажется абсолютно чист, в то время как Снежный будет отставать? Но не буду делать поспешных выводов…
Выключив воду, я выбралась из душа и завернулась в полотенце. Совсем некстати в мыслях возник образ Арса. До ужаса неприличный. Кажется, я смутилась. Быстро натянула пижамные шорты и майку и, полностью приведя себя в порядок, покинула ванную. При виде расслабленно лежавшего на кровати Арсения не сдержала улыбку.
— Эй, — толкнула его в плечо, — просыпайся, пьяница.
— Я не сплю. А за “пьяницу” могу и не простить.
Мужчина открыл глаза, посмотрел на склонившуюся над ним меня и снова их закрыл.
— Арс, нам завтра рано вставать. — Я подошла к туалетному столику, взяла баночку с кремом и вернулась обратно. — Хотя, если тебе так удобно — лежи. Поговорим заодно.
— Не хочу разговоров. — Он сел рядом и устало растер лицо ладонями. Я впервые видела его таким. Вечно бодрый и свежий Арс наверняка в эту минуту мечтал о крепком сне. — Пойду в душ.
Проводив его взглядом, я встала, убрала крем в косметичку и, расстелив постель, забралась под тонкое одеяло.
Вопреки чрезмерной усталости, я никак не могла уснуть. Шум, доносившийся из ванной, напрягал. Вряд ли Арсений стал бы ко мне приставать, но теперь мысль о том, что мы будем спать в одной постели, будоражила воображение, не давала успокоиться. Моя совесть не позволила бы его отправить на диван. Всего три дня назад я непременно так бы и поступила, но не теперь.
Придвинувшись поближе к краю, я смежила веки, подумала о кое-чем хорошем и задремала. А когда тяжелая ладонь опустилась на бедро, в ужасе распахнула глаза.
— Спи. Я не трону, — прошептал Арсений и, оставив короткий поцелуй на плече, прижался ко мне со спины. Господи, как можно спать в подобных условиях, если муж дышит прямо в ухо, а его рука крепко обнимает за талию?! Зачем он вообще так сделал? Почему бы не лечь просто на своей половине и не мешать?.. — Ань, расслабься.
— Не могу, — призналась и попыталась отодвинуться, но не тут-то было.
— Спи, иначе начну приставать на правах мужа.
— Но…
— От тебя вкусно пахнет…
— Все. Поняла. Сплю!
Мужчина тихо рассмеялся и зарылся носом в мои волосы.
Глава 15
Каково это — просыпаться в крепких мужских объятиях? Когда его нога закинута на мои, рука покоится на груди, смущая до невозможности, а тело так близко… Мне было невыносимо жарко, но приятно, настолько, что я не хотела вставать. Я робко обняла в ответ. Всего лишь на несколько мгновений. Пока он мой. Пока он рядом и играет роль лучшего мужа года. Пока он не оставил меня и не предал, как другие. Пусть я побуду хоть раз в объятьях мужчины, способного отгородить от любой беды.
Я никогда не относилась к тем девушкам, строившим иллюзии. С Вадимом было все легко. Влюбленность окрыляла, страсть бурлила, а планы походили на ураганы. Сейчас же мир рухнул, розовые очки сломались, и их пришлось выкинуть. Правда, та девочка все еще жила во мне, просила тепла, защиты, любви… Да, я ее хотела. Настоящей. Как у родителей.
Я покосилась на лицо спящего мужа. Мы с Арсением такие разные, нет общих интересов, и единственное, что нас объединяет — это ненависть к Токареву и рьяная любовь к общему делу. Но на минуту, даже на секунду, мне захотелось поверить в его искренность, в жаркие и многообещающие взгляды, головокружительные поцелуи, от которых мурашки щекотали кожу и накрывала волна желания, и, наконец, прикосновения, смущавшие настолько, как если бы я была маленькой неопытной девочкой.