Сногсшибательный мачо, или Правило первого свидания
Шрифт:
Наталья Муратовна появилась через час. Она повернула направо и пошла вниз по улице. Я быстро оплатила заказ и рванула за ней.
Я двигалась за Каменьковой, стараясь, чтобы она не скрылась из виду. Наталья Муратовна шла неторопливо, цокая каблуками. Она свернула за угол и, пройдя еще несколько метров, остановилась у ресторана «У Миныча». Похоже, она собиралась здесь пообедать. Я лихорадочно прикидывала: хватит ли мне денег заказать себе здесь что-то легкое, вроде десерта и чашки кофе. В то время как я мучалась подсчетами, Наталья Муратовна потянула на себя дверь, расписанную по темному стеклу
Дверь была явно рассчитана на мужиков с бицепсами. Я пыхтела и тянула ее на себя, но мне не удалось приоткрыть на одну треть. Неожиданно дверь открылась. В проеме показался усатый мужчина, который сердито буркнул:
– Ресторан закрыт.
– Но мне очень нужно пообедать, – с отчаянием в голосе сказала я. – Пожалуйста.
С минуту-другую он колебался, потом также сердито буркнул:
– Проходи.
В ресторане царил полумрак. Внутри он выглядел очень солидно: стены, обитые светло-коричневыми шелковыми обоями, мебель из темного дерева – высокие стулья с резными спинками, напоминающие королевский трон, и столики с гнутыми ножками. На стенах висели постеры с видами городов мира. С потолка свисала массивная хрустальная люстра.
В ресторане было два зала. Наталья Муратовна пошла во второй – самый дальний – и села спиной к двери. Я обосновалась неподалеку.
Появившийся официант направился сначала к ней. Она выбирала недолго. Приняв ее заказ, официант вырос около меня.
Цены не просто кусались, а были офигительными. Я сглотнула.
– Мне. Кофе. Эспрессо.
– Все? – Высокий худой парень смотрел на меня с плохо скрываемым презрением.
– Пока все, – отчеканила я.
Он с шумом захлопнул меню и ушел, что-то бормоча себе под нос.
Когда Каменьковой принесли заказ, а мне – кофе, я решилась. Взяв свою чашку, я подошла к Наталье.
– Простите. Можно мне сесть к вам?
Она с удивлением посмотрела на меня.
– А мы с вами знакомы?
– Еще нет. Но я должна вам кое-что сказать.
Каменькова смотрела на меня без всякого выражения.
– Вы не могли бы оставить мне свою визитку, и я вам перезвоню. У меня сейчас очень мало времени. Кроме того, я жду один звонок.
– Я ненадолго. Это очень важно… – Слова вылетали из меня сумбурно. Я плюхнулась на стул, не дожидаясь приглашения, и почувствовала, как краснею. Выглядела я, конечно, по-дурацки.
– Это касается одного человека. Я видела его с вами в «Золотом павлине» двадцать восьмого апреля. Его зовут Павел Арсеньев. В тот вечер я познакомилась с ним, а позже его убили.
В глубине ее глаз что-то всколыхнулось.
– Убили? – переспросила она.
– Да. Когда он выходил от меня. Я выбежала за ним, спустя пять минут, а он уже лежал убитый в кустах. А потом труп исчез.
Молча она достала сигарету из сумочки и закурила. Я смотрела на красивые колечки дыма, которые таяли в воздухе, и молчала. Никто из нас не торопился нарушить возникшую тишину. Она была, как вязкое желе. Тронешь – и увязнешь в ней, всерьез и надолго.
– Я не знаю, о ком вы говорите, – начала она как-то неуверенно. Слишком неуверенно, чтобы ее слова были правдой. Ее рука, в которой она держала сигарету, задрожала, и она опустила сигарету вниз, поспешно стряхивая с нее
– Павел был профессиональным пикапером. У него есть компромат. Он передавал вам в тот вечер пленку, компрометирующую вашу дочь? Он вас шантажировал? – Я выстреливала наугад, внимательно наблюдая за ее реакцией.
И здесь я увидела в ее глазах настоящий страх. Ее лицо стало таким, cловно по нему провели губкой и разом смыли весь макияж. Она резко побледнела.
– Н-нет. Не передавал, – говорит она почти шепотом, – никакой пленки.
– Вы знаете, что за ней охотятся еще несколько типчиков? Парень, похожий на итальянца, и братки на «Ауди»? Они почему-то считают, что пленка у меня… Но я не имею никакого отношения к этому компромату на вашу дочь…
– Уходите! – Она четко выговаривала слова. – Уходите. Это совсем не то, что вы думаете. Это – совсем другое. – Она закрыла лицо руками. На секунду, а потом отняла их и тряхнула волосами.
– Уходите! – Она уже почти кричала, и я, недопив кофе, кинулась к выходу.
Меня перехватил официант.
– Куда? А счет?
– Мне нужно уйти. Сколько с меня?
– Сто пятьдесят.
Я сунула ему деньги и выскочила из ресторана. В ушах у меня еще стоял этот крик и ее разом побледневшее лицо.
Похоже, я ничего не добилась и не узнала. Кроме одного, она прекрасно поняла, о ком идет речь, и это ее сильно напугало.
Я брела по улице, плохо соображая, куда иду, пока не добрела до сквера на площади Победы. Я села на лавочку около раскидистого куста сирени и вытянула ноги. В парике было жарко. Я стянула его с головы и убрала в сумку. Хотелось пить. Я встала со скамейки и направилась к палатке. Купив бутылку кока-колы, я вернулась к лавочке и стала пить прямо из горлышка.
Дела мои – дрянь. На меня наседают со всех сторон по поводу злосчастной записи. Я надеялась, что Каменькова сможет прояснить ситуацию, но не получилось. Я задумалась. Имеет ли она отношение к пропавшей записи и к убитому Паше? На первый вопрос я могла ответить утвердительно с большой долей вероятности, насчет второго – сомневалась.
Я посидела еще какое-то время в сквере, обдумывая свою ситуацию. Но, как я ни старалась, ничего нового в голову не приходило. Солнце припекало сильней. Я скинула туфли, и у меня возникло искушение пройтись босиком по земле, как тогда, на берегу реки. Но я поборола это искушение. Со стороны смотрелось бы странно: взрослая девица шлепает в центре города босиком. Чем не повод для насмешек. Городской сквер – не лучшее место для таких прогулок.
Я снова надела парик и поехала домой. Темно-синей «Ауди» я нигде не увидела и подумала, что слежку за мной временно сняли, может быть, поняли, что от меня никакого толку, и махнули рукой?
Дома я поела, легла на диван и уснула, разморенная сиденьем на солнышке в сквере. Причем уснула я незаметно, без ворочанья, словно таскала кирпичи или вскапывала грядки. Бац – и все.
Проснулась я от того, что звонил телефон. Я пошарила рукой. Радиотрубки рядом не было. Наверное, я оставила ее в кухне. Пока я бегала к аппарату, стоявшему на кухне, звонок прекратился. Я логично подумала, что, если кому надо, позвонит еще, не проблема.