Снова с тобой
Шрифт:
Прыгающее в груди Ноэль сердце вдруг замерло. Неужели Роберт чем-то обидел Эмму? Причинил ей вред? «Может быть, я считала его хорошим отцом только потому, что боялась признать истину?»
— С моей дочерью все в порядке?
Лейси на миг растерялась.
— Что?.. Да, конечно. Я хотела сказать вот что: у меня создалось впечатление, что, будь воля доктора Хокинс, она причислила бы Роберта к лику святых. Очевидно, он сумел заставить эту женщину плясать под его дудку. — Лейси даже не попыталась скрыть презрение.
Как ни странно,
Но уже через минуту реальность нанесла ей новый удар.
— Что будем делать дальше? — Собственный голос показался ей невыразительным и тихим, как сообщение на затертой кассете автоответчика.
— Этот отчет представлен судье. Осталось только узнать дату окончательного заседания. — Лейси отложила документ, подалась вперед и впилась в Ноэль озабоченным взглядом. — Детка, что с тобой? Что-то ты побледнела.
— Я в порядке, — коротко откликнулась Ноэль. Ей надоело, что к ней относятся как к инвалиду. Она уже поняла, что жалеть себя бесполезно. — Послушайте, будем откровенными. Нам обеим известно, что Роберт — хозяин в этом городе. Так почему же отчет Линды Хокинс нас удивил?
— Во-первых, незачем так преувеличивать. — Лейси строго смотрела на нее, сложив перед собой руки с видом классной дамы. — Да, я не отрицаю, что твой муж пользуется в городе заметным влиянием, но никаких свидетельств массового заговора пока не вижу. И откровенно говоря, упоминать об этом за пределами моего кабинета я бы не советовала: будет только хуже.
— Куда уж хуже! По-моему, это невозможно. Неужели Лейси не видит связи событий? В редакции газеты ее отца перебили стекла. Ее саму несправедливо обвинил Уэйд Джуитт. Если это не заговор, значит, кто-то крепко невзлюбил ее.
— Успокойся! Я же не предлагаю сдаться без борьбы. — Лейси отщипнула пожелтевший листок филодендрона и сверкнула бесшабашной, лихой усмешкой. — Боеприпасы у меня еще не иссякли. Вот об этом я и хотела поговорить с тобой. Вчера мне позвонила твоя бывшая соседка Джуди Паттерсон. Откровенно говоря, после всего, что ты мне рассказала, я не надеялась дождаться ее звонка.
— Я тоже удивлена. — Ноэль не верила, что ее угрозы подействовали на Джуди. Прождав ее звонка два, а потом три дня, она решила, что ждать дальше бесполезно. А теперь семя надежды проклюнулось в ней и дало бледный росток. Неужели это и есть поворот к лучшему, о котором она молилась?
Но следующие слова Лейси уничтожили слабую надежду.
— Увы, рассчитывать нам почти не на что. Джуди сообщила, что сожалеет о случившемся, и спрашивала, может ли она чем-нибудь помочь… разумеется, без риска для нее самой.
— Какое благородство! — процедила Ноэль.
— Мы можем вызвать ее в суд повесткой. — Этот вариант Лейси предлагала и прежде, однако Ноэль отказалась.
— Нет, — снова отказалась Ноэль. — Джуди только расплачется, будет бить на жалость, и все подумают, что мы запугали ее. — Собственный властный тон поразил Ноэль. Прежде она и не мечтала так уверенно принимать решения. Но времена изменились, как и она сама. Уэйд Джуитт стал последней каплей. — Я придумала кое-что получше, — заявила она, и тут же ее мысли обрели четкую форму.
Вчера вечером, когда мать бросилась на Уэйда, ее глаза вдруг стали дикими… в случае необходимости она убила бы его. В тот же миг до Ноэль дошло: она больше похожа на мать, чем ей казалось раньше. И в ней, и в Мэри невероятно силен инстинкт, побуждающий защищать своих детей.
А свекровь? Ради сына Гертруда готова сделать что угодно — прикрывать его, лгать полиции. А может, и убить беременную девушку, которая стала для сына помехой.
Ноэль задумалась. Неужели до сих пор она ошибалась? А если Гертруда оплакивала вовсе не своего неродившегося внука? Если розы на могиле Коринны были попыткой смягчить муки совести?
— Мы можем вызвать повесткой не Джуди, а другого свидетеля, — с расстановкой произнесла Ноэль, до сих пор не освоившись со своей ошеломляющей гипотезой. Чтобы окончательно поверить в нее, требовалось кое-что выяснить.
— Кого? — с сомнением нахмурилась Лейси.
— Мою свекровь. Конечно, она будет выгораживать сына, но при этом у судьи неизбежно возникнут вопросы. А еще мне кажется, что Гертруде Ван Дорен известно больше, чем мы предполагаем.
Лейси взвесила эту мысль, рассеянно теребя верхнюю пуговицу скромной белой блузки.
— Не знаю, разрешит ли судья… Дай-ка подумать, под каким видом выдвинуть это ходатайство, ладно? А пока ничего не предпринимай, не посоветовавшись со мной.
— То есть не пытаться поговорить с Гертрудой с глазу на глаз? — Ноэль изумилась невозмутимости, с какой она встретила пристальный взгляд Лейси.
— Даже не вздумай, — предупредила адвокат хриплым голосом портового грузчика. — Ты забыла, что случилось в прошлый раз, когда тебе взбрело в голову поиграть в борца за справедливость?
— Не забыла. И жалею только о том, что не проломила Роберту череп.
— Считай, что тебе повезло.
— Хотите сказать, что на моем месте вы поступили бы иначе? — усмехнулась Ноэль, не переставая удивляться самой себе. — Да если бы кто-нибудь вздумал отнять у вас любимую собаку, вы превратились бы в разъяренную тигрицу, Лейси.
Лейси рассмеялась.
— Ладно, твоя взяла, но позволь все-таки напомнить, что отныне мы должны действовать с величайшей осторожностью. Думаю, всем уже ясно, откуда ветер дует, но постарайся не совершить никаких ошибок — на случай, если нам придется подавать апелляцию.