Снова умереть

Герритсен Тесс

На самом деле, сейчас все смотрят на меня с недоверием, потому что я не присоединилась к их команде, обвиняющей Джонни. Они думают, что я перешла на темную сторону и шпионю для Джонни, в то время как все, что я пытаюсь сделать — найти для нас наиболее верный способ выжить. Я знаю, что Ричард вовсе не отважный путешественник, хотя и считает себя таковым. Неуклюжий перепуганный Эллиот не брился несколько дней, его глаза воспалены, и в любую минуту я ожидаю, что он начнет лепетать как безумец. Блондинки теряют самообладание у меня на глазах. Единственный человек, который все еще держится, который

на самом деле понимает, что делает, это Джонни. Я голосую за него.

Именно поэтому остальные больше не смотрят на меня. Они смотрят мимо или сквозь меня, украдкой бросая друг на друга взгляды, словно подавая какие-то безмолвные подмигивающие сигналы Морзе. Мы живем в реальной версии телешоу «Остаться в живых», и очевидно, что в результате голосования я должна покинуть остров.

Блондинки уходят спать первыми, прижавшись друг к дружке и перешептываясь, когда отходят от костра. Потом в свои палатки удаляются Эллиот и Кейко. Какое-то время у костра сидим только мы с Ричардом, слишком опасаясь друг друга, чтобы сказать хотя бы слово. Почти невозможно поверить в то, что я когда-то любила этого мужчину. Дни, проведенные в буше, сильно обветрили его кожу, добавив ему привлекательности, но сейчас я вижу за всем этим лишь мелочное тщеславие. Настоящая причина, по которой ему не нравится Джонни — это то, что он не способен с ним конкурировать. Все сводится к тому, кто больший мужик. Ричард всегда должен быть главным героем собственной истории.

Похоже, он собирается что-то сказать, но мы оба замечаем, что Джонни проснулся, его глаза блестят во мраке. Не произнеся ни слова, Ричард поднимается на ноги. Даже сейчас, пока я наблюдаю за тем, как он уходит прочь и забирается в нашу палатку, я ощущаю на себе взгляд Джонни, и мое лицо вспыхивает.

— Где вы с ним познакомились? — спрашивает Джонни. Он по-прежнему сидит у дерева и кажется частью самого ствола, его тело напоминает один длинный извилистый корень.

— В книжном магазине, конечно. Он пришел, чтобы подписать экземпляры своей книги «Уничтожить объект».

— О чем она?

— О, обычный триллер Ричарда Ренвика. Главный герой попадает в ловушку на отдаленном острове с террористами. Использует свои навыки выживания в диких условиях, убивая их одного за другим. Мужчины глотают такие книги, как конфеты, и наш магазин был битком набит читателями. После автограф-сессии он вместе с сотрудниками книжного магазина отправился в паб пропустить по стаканчику. Я была уверена, что он положил глаз на мою коллегу Сэйди. Но нет, он пошел домой со мной.

— В твоем голосе слышно удивление.

— Ты просто не видел Сэйди.

— И как давно это произошло?

— Почти четыре года назад.

Достаточно долго, чтобы наскучить Ричарду. Достаточно долго для того, чтобы накопились различные обиды и недовольство, заставляющие мужчину задуматься о вариантах получше.

— Тогда вы, должно быть, довольно хорошо знаете друг друга, — говорит Джонни.

— Должно быть.

— Ты не уверена?

— А разве можно быть в этом уверенным?

Он смотрит на палатку Ричарда.

— В отношении некоторых людей нельзя. Так же, как нельзя быть уверенным в отношении некоторых животных. Можно укротить льва или слона, даже научиться доверять им.

Но леопарду нельзя доверять никогда.

— Как ты считаешь, к какому животному относится Ричард? — полушутя спрашиваю я.

Джонни не улыбается.

— Ты мне скажи.

Его ответ, произнесенный так тихо, заставляет меня обдумать почти четыре года, проведенных с Ричардом. Четыре года мы делили постель и пищу, но между нами всегда было расстояние. Он был тем, кто держал дистанцию, тем, кто высмеивал саму идею брака, будто мы были выше этого, но мне кажется, я всегда знала, почему он никогда на мне не женится. Я просто отказывалась признаться себе в этом. Он ждал ту самую. И это была не я.

— Ты ему доверяешь? — тихо спрашивает Джонни.

— Почему ты спрашиваешь?

— Даже прожив четыре года вместе, ты действительно знаешь его? Знаешь, на что он способен?

— Ты же не думаешь, что Ричард…

— А ты?

— Именно это остальные говорят о тебе. Что мы не можем тебе доверять. Что ты намеренно заточил нас здесь.

— Ты тоже так думаешь?

— Я думаю, что если бы ты хотел убить нас, то давно бы это сделал.

Он смотрит на меня, и я отчетливо понимаю, что винтовка находится в его руках. До тех пор, пока оружие у него, он контролирует нас. Сейчас я задумываюсь о том, не совершила ли я роковой ошибки? Не доверилась ли не тому человеку.

— Расскажи, о чем еще они говорят, — произносит он. — Что они замышляют?

— Никто ничего не замышляет. Они просто напуганы. Мы все напуганы.

— Для этого нет причин, пока никто не делает ничего безрассудного. Пока вы мне доверяете. И никому, кроме меня.

И даже Ричарду, имеет он в виду, хотя и не произносит этого. Неужели он на самом деле считает, что в случившемся виноват Ричард? Или это часть игры Джонни под названием «разделяй и властвуй», в которой он сеет семена подозрений?

И эти семена уже пустили корни.

Позже, когда я лежу рядом с Кейко в ее палатке, то думаю обо всех вечерах, когда Ричард поздно приходил домой. «Встречался со своим литературным агентом», — говорил он мне. Или ужинал с издательской группой. Моим самым большим страхом была его интрижка с другой женщиной. Теперь я задумываюсь, а что, если я страдала от недостатка воображения и причины его позднего возвращения были темнее и ужаснее, чем простая неверность.

За пределами палатки поет ночной хор насекомых, пока хищники кружат вокруг нашего лагеря, сдерживаемые лишь огнем. И одиноким человеком с ружьем.

Джонни хочет, чтобы я верила ему. Джонни обещает, что спасет нас.

Вот за что я цепляюсь, когда, наконец, засыпаю. Джонни говорит, что мы выживем, и я верю ему.

Пока не наступает рассвет, когда все меняется.

На этот раз кричит Эллиот. Его панические вопли «Боже мой! О, Господи!» выдергивают меня из сна и бросают обратно в кошмар реальной жизни. Кейко ушла, и я одна в палатке. Я даже не удосуживаюсь натянуть штаны и выскакиваю из своей палатки в футболке и нижнем белье, задержавшись лишь для того, чтобы засунуть босые ноги в ботинки.