Сновидец

Наумов Алексей

– Но я не сторонюсь тебя… – прошептала девочка, едва дыша от волнения. – Я не никогда не смеюсь над тобой… Я… Я…

– Я благодарен очень тебе, Тека, – не дал ей закончить нетерпеливый Нандор. – Поверь, я всегда буду помнить твою доброту. Ты и моя мама, вы единственные люди, которыми я дорожу здесь, но я уже вырос. Мне пора уходить.

– Но куда же ты отправишься? – спросила девочка, стараясь спрятать слёзы. – Твой дом здесь. Разве ты не будешь скучать по весеннему Дунаю, по полям пшеницы, по старой мельнице у Персикового ручья? Кто тебе поможет, если ты вдруг заболеешь? Кто поддержит тебя? Кто будет рядом

в трудную минуту? Кто, скажи?..

Нандор высокомерно улыбнулся.

– Ты просто маленькая девочка, которая не понимает, что творится на душе у мужчин, – ответил он, и ему самому вдруг стало неловко от своего тона. – Понимаешь, Тека… Меня словно зовёт за собой ветер… Я точно дикий гусь, который должен лететь за своей стаей… Пусть мой путь будет не близок и опасен, но я должен, понимаешь, должен идти… Должен…

– Может, я и маленькая девочка, – топнула ногой Тека, – но я тоже кое-что чувствую! А ты… Ты… Ты можешь идти куда хочешь! Я не буду скучать!

С этими словами Тека расплакалась, вскочила на ноги и убежала, и прежде чем растерянный юноша смог её остановить, исчезла в лесу.

«Странно, – думал Нандор той ночью, ворочаясь в своём хлипком сарайчике. – Почему она так разволновалась? Можно подумать, что это ей, а не мне нужно покидать родной дом… Вечно с этими девчонками какие-то проблемы… Что они могут знать о том, что творится у меня в душе… Никто не может этого знать… Никто…»

Но Нандор ошибался. Его мать чувствовала, что её сын вдруг изменился, и на заре, когда он собирался тайком покинуть деревню, она встретила его на краю поля.

– Сынок, – сказала она, прижимая к себе Нандора. – Мой любимый мальчик! Как жаль, что ты покидаешь нас, но уж такая, видать, у тебя судьба. Ты всегда отличался от своих братьев и сестёр. В тебе кипит кровь твоего деда. Так уж случилось, и этого не переменить. Иди, куда следует, и не забывай про свой дом и своих родных. Знай, мы всегда будем рады тебе.

Слёзы выступили на глазах юноши от таких слов.

– Я всегда буду помнить, откуда я родом, и не посрамлю нашего имени, – ответил он. – Не переживайте за меня. Я не пропаду. Я вернусь.

Они расстались, и Нандор поспешил дальше, боясь оглянуться, чтобы не пасть духом и не вернуться обратно. Однако на другом конце поля его ждала ещё одна встреча. Маленькая Тека стояла там, потупив свой взор. Её платье было мокрым от росы. Она, должно быть, встала ещё затемно, а может и вовсе не ложилась, чтобы успеть добраться сюда и простится с Нандором.

– Вот, – сказала она место приветствия, протягивая что-то зажатое в её кулаке. – Возьми… На память…

Она вложила свой подарок Нандору в руку и хотела убежать, но юноша остановил её. Он раскрыл ладонь и увидел там крохотное медное колечко.

– Его подарила мне мама, – пролепетала пунцовая от смущения девочка. – Оставь его у себя, и когда тебе станет грустно или одиноко, посмотри на него и тебе будет легче вспомнить свой дом и… и меня…

– Оно всегда будет со мной, обещаю, – очень серьёзно ответил Нандор. – Спасибо тебе, Тека. За всё.

Он обнял окаменевшую от смущения девочку и поцеловал её в щёку, как целовал своих сестрёнок.

– Прощай, Тека, – сказал он, выпуская её из своих объятий. – Однажды ты ещё услышишь обо мне! Прощай!

– До свидания… – с трудом вымолвила девочка, держась

за щёку. – Не забывай нас… Мы… я… Я буду скучать, Нандор! Я буду очень по тебе скучать!

Но юноша только рассмеялся в ответ и махнул ей рукой на прощанье.

Когда солнце осветило Дунай, Нандор уже миновал Старый мост, мимоходом бросив прощальный взгляд на Рыбачий омут, и двинулся дальше, по большой дороге, держа свой путь в столицу.

«Вот я и свободен! – говорил он себе, чеканя шаг по пыльной дороге. – Совершенно свободен! Я могу идти куда захочу, и никто-никто в целом свете не может мне запретить это. Разве это не чудесно?.. Именно об этом я всегда и мечтал… Именно об этом… Да…»

Солнце приветливо улыбалось путнику, и сердце юноши пело, а на его груди, в такт шагам, на тонком кожаном ремешке покачивалось крохотное медное колечко, и отчего-то Нандору было приятно ощущать его робкую прохладу.

Глава 3

Прошло три года. Нандор успел много повидать за это время. Он уже не был тем скромным и робким деревенским мальчиком, который с разинутым ртом рассматривал большие дома в городах и показывал пальцем вслед богато украшенной карете. Он стал более сдержанным и уверенным в себе юношей, который не разучился мечтать и видеть в окружающем мире красоту. И уж конечно он был абсолютно уверен, что он знает всё на свете и никто не сможет его облапошить…

Юноша был хорошим и честным работником, однако мало где задерживался, поскольку никак не мог уснуть в одной комнате с другими людьми, отчаянно мучаясь своими навязчивыми видениями. Юноша рыл колодцы, чинил кровлю, был конюхом и помощником кузнеца, торговал тканями и зерном, а один раз даже немного послужил в цирке, и всё же, он по-прежнему всюду был чужим, и оттого он вновь и вновь пускался в странствия, пытаясь найти тот краешек земли, где ему будут рады.

«А есть ли такой край? – размышлял он порой, шагая по очередной дороге навстречу новым приключениям. – Быть может, такого края вовсе и нет… Быть может, я всю жизнь буду скитаться с места на место… Что толку от свободы, когда ты всем чужой и на тебя косятся, узнав, что ты как дикий зверь предпочитаешь спать один, в лесу… Э-хе-хех… Стоило ли ради этого покидать отчий дом?..»

Но всё же, где-то в глубине души, Нандор верил в то, что он найдёт своё место под солнцем. Какая-то его часть непрерывно нашёптывала ему, что всё будет хорошо и что ему следует верить своему сердцу и продолжать идти выбранной им дорогой. И юноша верил и шёл вперёд, невзирая на голод, усталость и плохую погоду. Шёл, ведомый своими мечтами, и новые города и лица мелькали перед его глазами.

К тому времени Нандор уже догадался, что его недуг как-то связан со спящими людьми. Теперь он старался найти работу в деревнях или на окраинах городов, чтобы после трудового дня ночевать в стогу сена или в лесу. Юноша даже рассчитал расстояние, на которое ему нужно было удалиться, чтобы видения не беспокоили его. Оно равнялось примерно 500 шагам. Сделав их, он мог быть уверен, что сможет уснуть и ничто не потревожит его покой. Ещё он выяснил, что время года также имело значение. Нандор обратил внимание, что весной и летом его видения становятся ярче и красочней, тогда как зимой и осенью они обычно были серыми и печальными.