Сновидения
Шрифт:
Рассуждая вслух, Ева обошла секционные столы.
– Если бы они могли, то сопротивлялись бы. Утопление – тяжелая смерть. Человек начинает биться, брыкаться, бить локтями, пытается схватить того, кто его удерживает. Если опираться на состояние останков, которые вы исследовали, можно сделать вывод, что никакой борьбы не было.
– Действительно, в тех костях, которые мы уже исследовали, никаких переломов или иных повреждений, причиненных непосредственно перед смертью, мы не обнаружили. Однако…
– Значит, он сначала их чем-то накачал. До такой степени, чтобы
Она снова пригляделась к останкам, мысленно представила себе санузлы в старом здании на Девятой.
– Другие девочки не должны видеть, что ты делаешь, этого допустить нельзя. Стало быть, по одной зараз. Может быть, у тебя еще одна наготове, но нельзя, чтобы она вдруг очнулась и подняла шум. Пока она в бесчувственном состоянии, ты ее раздеваешь. Это практично, ведь мокрая одежда сделает ее тяжелее. К тому же это так будоражит – вид обнаженного юного тела. Если она надежно вырублена, ее даже можно сперва изнасиловать. Можно сыграть с ней в Маленькую Шлюшку или в Кролика, на худой конец – выбрать игру полегче, она в любом случае сопротивляться не станет.
Ева говорила и описывала круги вокруг столов, всматривалась в кости и видела на их месте живых девочек, во плоти и крови, какими они когда-то были.
– Покончив с ней, насладившись зрелищем ее смерти, ты выносишь ее и кладешь на пленку. Руки и ноги развязываешь – веревка тебе понадобится для следующей. А эту ты заворачиваешь.
Ева бросила взгляд на Морриса, тот кивнул.
– Так я себе это представляю. Возможно, он уже начал строить перегородку, так было бы проще. Надо только оставить небольшой проход, заделать его потом. Он кладет ее туда, в темноту, подальше от людских глаз, возможно, заколачивает проем. Никто не войдет – только он со следующей девочкой.
Она перевела взгляд на Девинтер.
– Подходит вам такая версия? Соотносится она с теми заключениями, которые у вас есть на данный момент?
– Да. В принципе, соотносится. Хотя мы не имеем возможности определить, подвергались ли они связыванию, поскольку на запястьях и лодыжках нет признаков повреждений или борьбы. И нет решительно никаких способов подтвердить факт изнасилования.
– Это версия. Дайте мне знать, когда проведете на других останках этот свой диорамный тест.
– Диатомный.
– Да, точно. И еще дайте мне знать, если планируете снова посетить место преступления. Расхожая фраза о том, что преступника тянет на место преступления, родилась не без причины. Пока, Моррис.
После ухода Евы с Пибоди Девинтер глубоко вздохнула.
– Да… Неприятное ощущение. Когда тебе вот так наглядно расписывают убийство – как будто сам убийца рассказывает.
– Это ее особый дар.
– Я умею их видеть, жертв. Смотрю на кости, а вижу живых людей. Как они жили, как умерли. Но я бы не хотела мыслить как их убийца.
– Способность мыслить как убийца помогает ей его искать.
– Остается порадоваться, что это не моя работа.
– И она их тоже видит, Гарнет. Видит убитых – как ты и я.
Как раз сейчас, следуя путаными коридорами к выходу, Ева их видела – тех, чьи лица уже были ей известны.
– Надеюсь, ты права насчет транквилизаторов, – сказала Пибоди. – В таком случае им было бы не так больно и не так страшно.
– Лейтенант!
Ева остановилась и обернулась – по широкой лестнице, ведущей на нижний этаж лаборатории, к ней вперевалочку – иначе не назовешь – шагала Элси Кендрик.
– Хорошо, что я вас застала! Я сделала еще двоих. – Она протянула диск и флешку. – К концу дня, думаю, будут готовы еще две.
– Быстро работаешь!
– Вчера вечером поставила на несколько часов в автоматический режим, а сама спать легла. – Она круговыми движениями погладила свой необъятный живот. – Мне еще ни разу не приходилось столько делать по одному и тому же делу. Они у меня из головы не выходят. Вы мне пошлете их имена, как вначале? Мне нужно знать, как их звали.
– Узнаешь, как только мы их вычислим. Молодец! Спасибо тебе!
Она протянула Пибоди диск, а сама на ходу рассматривала новые лица, сконструированные компьютером.
– Этих двух я знаю. Они числились пропавшими. Открой файл, что я тебе посылала. Они обе там.
И еще у двух красивых девочек появились лица и имена.
10
Ева вернулась в Управление, прошла в свой кабинет и поместила два новых лица с именами себе на информационную доску. Обе сбежали из дома, причем одна, Лярю Фримен, только-только вышла из колонии для несовершеннолетних, где отбывала срок за кражу, а вторая, Карли Боуэн, после того как родители были лишены прав, кочевала из одной приемной семьи в другую.
Пробегая глазами досье, Ева думала, насколько типичны обе эти истории. Короткая, тяжелая жизнь, большая часть которой прошла на улице.
Ни одна из этих девочек не числилась ни в Обители, ни в БВСМРЦ.
Тем не менее это не значило, что между ними и этими заведениями не было никакой связи. Беспризорные подростки сбиваются в стаи, подумала она и стала искать возможные пересечения и совпадения. Сперва компания, потом – банда, но, даже если не заглядывать так далеко, дети улицы – как любые дети – в любом случае тяготеют к обществу себе подобных.
Шелби и Лярю побывали в колонии – не вместе, отметила она, однако… Вот оно!
У обеих был один и тот же инспектор в органах опеки. Теперь эта Одель Хорвиц в системе опеки уже не работает, но в этом нет ничего необычного, подумала Ева, поспешно схватив кружку с кофе, пока машина выдавала новые данные.
Социальные работники выгорают быстрее спички.
Хорвиц, сорок два года, второй брак, один ребенок. В настоящее время – управляющая цветочным магазином в Верхнем Истсайде.
Может, она что-то вспомнит, может, нет, но попытаться стоит. Ева взяла в руки телефон.