Сны натощак
Шрифт:
– С чего ты взяла? – Яна понемногу уже начинала приходить в себя и обретать ясность мысли. Маргошина теория ее встревожила.
– А вот с чего. Ты вот сама подумай. Пока что на сегодняшний день рыжая девица была последней, кто его видел живым.
– Может, мы не все знаем, и к Марату Аркадьевичу приходил кто-то поздно вечером, – предположила Быстрова. – Ведь с того момента, как она ушла от него спящего, прошло много часов – почти сутки – до того времени, как она же его обнаружила…
– Может, приходил, а может, и нет. Наша задача, причем, наипервейшая, это понять, почему он с детства опекал Марину. Ясно?
– Ясно, ясно. Но ты же слышала, что Соловьев сказал. Пошлет «ежика» к паспортисткам. Надо подождать.
– Ничего мы ждать не будем, – Марго встала с лавочки, отшвырнула в кусты прутик и скрестила руки кренделем, – будем действовать сами.
– Но как?
– Думаю, что для начала нужно провести обыск в ее квартире.
– Ты в уме, Маргарита? Это же подсудное дело, – возмутилась Яна, тоже вставая. – А если нас кто-нибудь застанет копающимися у нее в квартире?! Полицию вызовут! Да нам даже Соловьев тогда не сможет помочь! Ведь без санкции прокурора это будет считаться проникновением в чужое жилище! Нет, я этой ерундой заниматься не буду, да и тебе не позволю!
– Да о чем ты говоришь?! – возмутилась в свою очередь Пучкова. – Кто тебе сказал, что мы должны вламываться в квартиру рыжей без нее? Мы наоборот, все сделаем так, что она будет дома и сама нас примет. Ну-ка, пошли, пошли, – и Маргоша бодро зашагала по направлению к подъезду.
– Марго! Опомнись! Ты спятила! – пыталась урезонить ее на ходу Яна. – Сначала объясни, что ты задумала!
– Не все же тебе экспромтами блистать, – обернулась с хитрой улыбкой Маргоша, – могу и я чем-нибудь удивить!
– Только смотри, не перестарайся! – многозначительно посмотрела на подругу Яна.
Но возразить ей особо было нечего, и Яна неохотно поплелась вслед за ней.
***
– Ты хотя бы рассказала, что задумала, – ворчала Яна, когда они, пыхтя, поднимались на шестой этаж. Лифтом тучная Маргоша воспользоваться категорически отказалась, чем страшно удивила Быстрову.
– Слишком уж старая конструкция, – туманно заявила Марго, – да и вид у нас должен быть не такой свеженький, как обычно.
Еще больше удивило Яну то, что, подойдя, наконец, к квартире под номером 22, Пучкова вызвала лифт и невозмутимо открыла дверь приехавшей кабинки. Тут же с грохотом захлопнув ее, Марго с силой надавила на дверной звонок.
– Молчи, говорить буду я, – прошипела она окончательно сбитой с толку Быстровой.
Послышались торопливые легкие шаги. Дверь распахнулась, и на пороге возникла уже знакомая фигура Марины, рыжеволосой соседки-"лисички" убитого Заволжского. Узнав тяжело дышавших дам, девушка остановилась в дверях с дежурной улыбкой. В глазах ее застыл немой вопрос.
– Вы хотите еще что-нибудь узнать? – голос ее прозвучал довольно натянуто и холодно. – Я очень устала и плохо себя чувствую…
– Марин, да мы сами еле дышим, – хрипло начала Маргоша, и, схватив ничего не подозревавшую о своей важной миссии Быстрову под руку, зашептала-заохала, – помогите нам, пожалуйста!
– Что случилось? – рыжие брови красивой дугой поползли вверх по мраморному лбу.
– Понимаете, Мариночка, наша сотрудница в положении, но срок пока еще маленький… На работу все же ходить
– Ой, – заторопилась им вслед Малинова, – проходите на кухню, а то у меня в комнатах не убрано…
В кухне было просторно и спокойно. Окна игриво поблескивали разноцветными воланчиками симпатичных занавесочек из органзы. На плите в небольшой пузатой кастрюльке что-то кипело, видимо, хозяйка перед их приходом планировала пообедать. Стены были сплошь увешены всевозможными тарелочками, ложками и кашпо с искусственными цветами. На овальном небольшом деревянном столике красовалась расшитая аляповатыми цветами льняная скатерть. Солонка, перечница и держатель салфеток в виде белых грибов придавали уют этому островку девичьего одиночества. То, что Марина проживала одна, Яна поняла по отсутствию мужской обуви и верхней одежды в коридоре.
Немного успокоившись, Быстрова, «вошедшая в роль», так внезапно навязанную ей Маргошей, медленно опустилась на небольшой низенький диванчик, обшитый гобеленовой тканью с цветами, и сложила руки на животе (она видела в кино, что так поступают беременные героини, и теперь старалась «держать марку», решив про себя, что после задаст Пучковой трепку за самоуправство).
– Хотите чаю? – предложила хозяйка квартиры, нажимая кнопку электрического чайника.
– Ой, вы так любезны, Марина, спасибо вам, – заворковала Маргоша и добавила почему-то полушепотом, – а где у вас тут «ручки помыть можно»?
– Вон дверь, там совмещенный санузел, – довольно прохладным тоном ответила девушка.
Маргоша со словами суетливой благодарности исчезла из поля зрения. Яна запаниковала. Она совершенно не представляла, о чем говорить с этой неприветливой девушкой в том положении, в какое поставила ее Маргоша. Поэтому она решила прикрыть глаза и сделать вид, что собирается с силами.
– Вам какой чай? Цветочный? Черный? А может, зеленого заварить?
– Да, да, если можно, то зеленый, – все еще извиняющимся тоном произнесла Яна. – Вы уж, простите нас, Марина, но такого кошмара я не видела ни разу… Вот и реакция организма…
– Слабый организм у вас какой для оперативника-то, – недоверчиво процедила Малинова, но в голосе ее уже не чувствовалось напряженности. И Быстрова расслабилась.
– Да как-то не приходилось раньше нарываться на такое… Да еще беременность… Скажите, Марин, вы, наверное, сильно испугались, когда увидели Марата Аркадьевича в таком виде?
Девушка, отвернувшись, наливала в это время чай в изящную фарфоровую чашечку с изображением каких-то пасторальных фигурок. Но по напряженной спине ее Яна догадалась, что вопрос застал Марину врасплох. Наконец, после неловкого молчания, та ответила: