Сны про сказку
Шрифт:
Очередная порция хвороста отправилась в костер. В руках Лина крутила длинный прут, периодически зажигая на кончике огонь, а потом вертела им в воздухе, рисуя огненные круги и спирали. В голову ничего не приходило. Почему-то все намеки сводись к смерти Игоря и потере ребенка. Стоп! Тот мужчина из сна сказал, что с ней случилось уже самое страшное. Маг тоже говорил об этом. Значит, в пещере человека ждет испытание страхом. А что происходит с тем, кто его не пройдет? И чего боится она, Эвелина Вронченко, девушка из двадцать первого века, чье сознательное детство пришлось на девяностые годы. Девочкой она перед сном часто смотрела «Кошмары на улице Вязов», «Чужих», прочие
– Чего же ты боишься, Эвелина? – чуть слышно прошептала она.
Ответа не было. Еще полгода назад она боялась потерять Игоря, боялась, что не сможет родить ему ребенка, что не станет хорошей женой и матерью. Было страшно даже думать, что она станет обузой для матери и брата. Еще весной все это пугало ее. Нет, это не был панический страх, но именно этого она боялась. И что теперь? Игоря больше нет, а его ребенка она потеряла, уйдя в свое горе. Семье от ее исчезновения явно станет намного легче. Она, наконец, перестала пугать племянников скорбным выражением лица и криками по ночам, невестка больше не вздрагивает от дикой тоски в ее глазах, а мать не просыпается каждый раз, когда ей снятся кошмары.
Лина решила, что будет думать об этом: визг тормозов, кровь на простынях, похороны Игоря, шепот матери, что дочери лучше было бы умереть. Постепенно накатывало прежнее состояние тоски. Она с трудом заставила себя удержаться на хрупкой грани между засасывающей пустотой и ясностью ума. Ей нельзя полностью погружаться в отчаяние. Потом – все, что угодно, но не сейчас.
Пара толстых веток полетела в огонь. По верху плясали яркие языки пламени, а в глубине костра мерцали красным угли. Лина смотрела на огонь, любовалась всполохами огня, переливами углей от темно-розового до глубокого рубинового цвета, а то и вовсе они покрывались тонким слоем пепла, чтобы через мгновение засиять еще ярче. Пятно света на фоне отвесных скал.
Если бы кто-то сейчас увидел ее, то был бы удивлен. Невысокая хрупкая шатенка с карими глазами посреди ночи сидела на скалистом уступе и любовалась пляской языков пламени. А если бы кто-то узнал, зачем она здесь, то и вовсе ужаснулся. Но Лина понимала, что именно сейчас у нее нет выбора. Потом, когда она достигнет конечной точки своего пути, она будет решать. А сейчас надо подготовиться к тому, что может ждать ее завтра.
В том, что Сартон не виновен во всем, что произошло с ней в том мире, Лина была абсолютно уверена. Виновен ли водитель фуры в смерти Игоря? Мужчина был трезв, пытался остановиться, отвернуть. То, что у фуры отказали тормоза – не его вина. Тем более, он ехал по городу, а значит, должен был притормаживать и останавливаться на светофорах. Просто все так совпало. А вот в потере ребенка кроме себя винить некого. Крепкий кофе, минимум еды, иногда алкоголь, многочисленные антидепрессанты – все это не могло не сказаться на организме. Она ведь и не знала о ребенке, пока не стало слишком поздно. Если бы знала – цеплялась за него до последнего, как за спасительную соломинку. То, что мать была бы рада ее смерти, что племянники прятались, когда она приходила домой, невестка избегала с ней общаться, брат не стеснялся в выражениях, объясняя, какая она дура – и в этом тоже виновата только она сама.
Она носилась со своей болью и обидой на мир, не замечая, как причиняет боль близким людям. Жаль только, что она осознала это слишком поздно. Уже не попросить прощения у матери, брата, невестки, не поиграть с племянниками, не сводить их в зоопарк и на новый мультфильм в кино. Значит, надо начинать все сначала. Уже завтра она вступит в игру, начавшуюся
Лина сама не заметила, как заснула. В этот раз она оказалась на берегу моря. На ней были коротенькие джинсовые шорты и белая майка. Она шла по полосе прибоя. Вода ласкала босые ноги. Он подошел и пошел чуть позади. Лина нее стала оглядываться, только протянула назад руку. Он поймал ее ладонь и чуть сжал.
Какое-то время они так и шли, молча, она чуть впереди, он позади. Наконец, Лина закрыла глаза и остановилась. Сильные руки тут же обняли ее и прижали к себе. Она замерла, боясь проснуться и спугнуть красивую сказку.
– Завтра тебя ждет сложное испытание, девочка моя, – тихо произнес он, – тебя ждет самая сложная борьба – с самой собой. Тебе придется преодолеть свои страхи, чтобы прийти ко мне.
– Я знаю, – Лина осторожно обняла его. – У меня было достаточно времени, чтобы подумать. Все, чего я когда-то боялась, произошло. А новых страхов не появилось.
– Уверена? – сколько надежды в его голосе. – Если бы я знал, что это будешь ты, малыш, я бы придумал что-то другое. Но тогда у меня не было времени, чтобы как следует подумать. У меня его вообще не было.
– Сартон, я пройду, – Лина не хотел слышать этот виноватый тон. И зачем он так крепко прижимает ее к себе. Что это? Не надо. Все потом, не сейчас.
Она отстранилась от него.
– Что-то не так, малыш? – ну зачем, зачем это беспокойство в голосе. Оно порождает новый, самый опасный страх.
– Покажи мне мой сон, – попросила Лина.
– Девочка моя, зачем? – а теперь эта боль. Неужели он не понимает.
– Покажи. Сегодня мне надо проснуться от крика, – шаг к нему, обняла, на мгновение крепко прижалась. – Или я стану одной их тех, кто не смог пройти.
– Как скажешь, малыш, – Сартон, наконец, понял ее мотив. – Хоть мне и не хочется, чтобы ты видела все это, но смотри.
Внезапно побережье сменилось уютной городской улочкой. Сартон исчез, вместо него появился Игорь.
– Эвелинка, два месяца, и ты станешь моей женой, – все как в тот день. Его взгляд натолкнулся на цветочный магазин через дорогу. – Подожди пару минут, я быстро.
Он целует ее, делает шаг на мостовую. Все как в замедленной съемке. Шаг, еще один, на другом конце улочки показывается фура. Она едет медленно, кажется, Игорь еще успеет сойти с проезжей части. Но он не торопится. Грузовик все ближе. Водитель давит на тормоза. Но поздно, слишком поздно. Резкий рывок ручника, скрип тормозов, но маленькая фигурка пешехода уже смята капотом. Сильный удар отбрасывает Игоря в сторону. Еще один удар, уже о металлическое ограждение. Металл прогнулся, а на асфальт падает изломанная человеческая фигурка. И кровь, как же много крови. Вся простынь в крови. Этого не может, не должно быть. Этот ребенок все, что у нее осталось от Игоря. Она не может потерять его. Только не это.
– Нееет! – Лина подскочила от собственного крика. Лицо было в слезах. С большим трудом ей удалось поймать сознание, вновь соскальзывающее в бездну отчаяния. Нельзя, хватит. Но как же больно от этих воспоминаний. Что ж, пусть будет боль. Она осталась одна, больше никого нет, и больше никого не будет. Она не позволит никому завладеть своим сердцем. Как мантру Лина повторяла эти слова: «Никого, одна, совсем одна».
Как только маг увидел, что Лина проснулась, то тут же подошел к ней.
– Это сон, милая, только сон, – от избытка сочувствия в его голосе Лину чуть не передернуло. – Все прошло.