Со щитом и мечом
Шрифт:
А какое страшное будущее рисовали местным селянам националисты, чем только не запугивали, лишь бы отвернуть их от Советской власти. Старались изо всех сил, ибо «работали» под рукой Клима Савура – того самого, который, присвоив себе чин полковника, командовал на Волыни подразделениями пресловутой УПА (Украинской повстанческой армии) и от имени ОУН в селе Деражное (это немного на север от Клевани) подписал в начале 1944 года вместе с полковником войск СС Шифельдом договор о совместной борьбе против советских партизан и наступающей Красной Армии. Правда, «войско» Савура, услышав приближающийся гул артиллерийской канонады, разбежалось кто куда, а вскоре молоденький чекист лейтенант Шатяев, еще не сильно
И Журавлев вырывал. Прибыв в Клевань на должность начальника райотдела МГБ из армейской контрразведки «Смерш» («Смерть шпионам»), решительно взялся за дело. Человеком он оказался хватким, обладая большой проницательностью, интуицией и наблюдательностью, руководителем был смелым, решительным, настойчивым в достижении цели. «Это мудрый, твердый во взглядах и суждениях офицер» – так позже скажет о нем его боевой соратник П. Ф. Лубенников.
Но вначале всех сотрудников поразила его улыбка – стеснительная, мягкая, хотя по фигуре вроде суров и тяжел. А ведь таков он и есть – добрый и чуткий к честным людям и беспощадный к врагам.
Память о тех уже далеких годах привела его еще раз в ставшие ему навек родными места, где пролита кровь его товарищей, где многие годы его самого поджидала смертельная опасность. Вот коричневое здание железнодорожного вокзала в Клевани. Здесь его с семьей встретил Татаркин и отвез к месту службы. Вот бывшее здание райотдела, балкон на втором этаже. Именно здесь, на балконе, должен был убить его, Журавлева, Черт очередью из автомата. А вот дворик дома, где жил с семьей.
Только слышно – на улице где-тоОдинокая бродит гармонь…Эту песню каждый раз он пел, подыгрывая на баяне, когда во время отдыха собирались семьями. Вспоминалось родное село Поповка в приднепровской степи. Здесь он вступил в комсомол, здесь был в школе комсомольским вожаком. При нем школьная комсомольская организация выросла за два года с семи до ста членов! Отсюда он пошел в институт, из института – добровольцем в Красную Армию. В 1939 году стал членом ВКП(б) и чекистом.
Но в дворике, в этом доме тогда песни пелись редко. Дом был как бы продолжением служебного кабинета. Здесь, оставаясь наедине, Николай Андреевич обдумывал детали операций. Особенно тщательно разрабатывалась им одна из них, конечной целью которой была ликвидация Смока – карателя и садиста, преемника Клима Савура. Николай Андреевич тогда уже работал в управлении заместителем начальника отдела по борьбе с бандитизмом и одновременно исполнял обязанности начальника Острожецкого райотдела МГБ. Но еще в Клевани он собрал обширную информацию о том, что на стыке Клеванского и Острожецкого районов, где-то вблизи сел Суховцы и Петушки, укрывается группа главарей из «краевого провода» ОУН и при них находится типография.
Прибыв в Острожец, начал с изучения возможных путей передвижения ночью бандитов в этом месте. Лично инструктировал каждого участника поисковых групп.
И вот бессонная ночь позади. Для руководителя краевого провода ОУН Смока с его охраной, главаря районного провода Ярошенко с тринадцатью боевиками она оказалась последней. Обнаружили и типографию, оборудованную в подземелье.
Недобитые главари ушли, затаились в глубоком подполье. Теперь для них главным было – выжить, продержаться до лучших времен. Они все надеялись, что их новые хозяева вот-вот развяжут войну против СССР. Поэтому деятельность оуновцев сводилась прежде всего к обеспечению глубокой конспирации. Явки, пароли, секретные шифры – все это взяли на вооружение. Не расставались и с привычным обрезом. И направляли его не только против честных советских людей, но и против тех из своих, которых втянули в банды под угрозой расправы и которые пытались эти банды покинуть.
Н. А. Журавлев хорошо понимал моральное состояние этих людей. А их было немало, и их нужно было спасать. Нужно было доказать им, что Советская власть не считает их, обманутых, своими главными врагами, что наибольшая ответственность лежит на главарях. И Журавлев внушал каждому оперативному работнику задачу о необходимости использовать стремление таких людей искупить вину перед Советской властью. Они, эти люди, как правило, были у бандеровцев на вторых ролях и их еще не успели вовлечь в кровавые акции. Одним из таких оказался Кучер, захваченный И. Е. Татаркиным и принявший активное участие в захвате Назара – шефа связи краевого провода ОУН.
А было это так. После ликвидации руководителя краевого провода ОУН Смока его пост занял не менее опасный головорез, переброшенный из-за границы. Начальником его охраны по-прежнему оставался смоковский эсбист, он же шеф связи краевого провода Назар, знавший места укрытия не только нового главаря, но и руководителей окружных и надрайонных проводов ОУН. Нужно было во что бы то ни стало взять Назара живым и уже через него нанести разгромный удар по всем руководящим звеньям ОУН на Ровенщине.
Но где и как искать его? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо было проникнуть в канал связи Назара. Но как? Может, начать с изучения документов, найденных в последнее время в бандеровских схронах? В разгар этой работы в соседнем с Ровенской областью Луцком районе был вскрыт бункер Дубового – руководителя окружного провода, а в нем уцелело много тайнописи. Не теряя ни минуты, Журавлев выехал в Луцк. С ним майор Брушковский, опытнейший дешифровальщик.
Игра, а вернее – борьба умов, началась.
Страницу за страницей просматривали чекисты. Цифры, ничего не значащие слова, цифры. Привлекла внимание строка: «1/52/5. 1/3, 6/2, 2/6, 1/2, 4/2; 1/2, в селе 3/6, 1/2, 1/1, 3/2, 3/1, 2/3…»
Итак, «в селе». Что может быть в селе? Главарь банды? Вряд ли. Скорее всего какая-то служба – информатор, связной. Стоит начать с этой группы цифр…
Ключом к шифру оказалась националистическая брошюра, точнее, ее третья страница. И вот, наконец, разгадка: «Первый дом на правой стороне, идя дорогой из села. Новый дом стоит вдоль дороги окнами на север и восток. Других построек нет. В доме отец, мать, девушка 18 лет и хлопец 25 лет. Пароль:
– Продайте мне красных помидор.
– Мы сажали только капусту…»
Дальше – обгорелое место, но на уцелевшем клочке осталось зашифрованным самое главное – название села: Новостав-Дальний Клеванского района.
Выезд на место по указанному в шифровке адресу подтвердил тайну бандеровского блокнота. Хозяином дома был Зарудный, в отношении которого у чекистов уже имелись данные о связях с бандитами.
Через несколько дней, восьмого сентября, проинструктированный Журавлевым, в дом Зарудного явился Кучер.
– Добрыдень, люды добри. Чы нэ продастэ мэни чэрвоных поми-дорив?
– Та мы садылы тилькы капусту, – откликнулась дочь Зарудного Нина.
Итак, первый шаг сделан. Но когда «курьер» завел речь о почте, то оказалось: он должен не забрать ее, а принести на пункт связи. Ничем не выдав себя, Кучер ответил Нине, что почту ему приказано вручить человеку, сообщившему ей пароль.
– Но его сегодня не будет. Придет через неделю. Значит, Назар. Его пункт связи…
Кучер пообещал наведаться 16 сентября. Но в этот день Назар почему-то на связь не вышел. Кучер начал «возмущаться».