Собака из терракоты
Шрифт:
– Но зачем убийце было устраивать это зрелище?
– Минуточку, кто вам сказал, что убийца и человек, который устроил зрелище, это одно и то же лицо? Я, например, так не думаю.
– Бегу скорей монтировать репортаж, – сказал Николо Дзито, бросив на Монтальбано очень странный взгляд.
Потом подходили из «Телевигаты», из областного выпуска новостей с государственного телевидения, с других частных каналов. На все вопросы Монтальбано отвечал охотно и, учитывая прецеденты, с несвойственной ему раскованностью.
У него проснулся зверский голод, в ресторанчике «Сан Калоджеро» он набил живот всякими рыбными закусками и потом помчался домой, включил телевизор и нашел «Свободный канал». Николо
Директор, все еще заметно волнуясь, поведал, что некая молодая и прекрасная женщина – господи, что за женщина! – казалась прямо-таки ненастоящей, знаете, вроде манекенщицы, точно как в журналах-господи, какая красавица! – несомненно иностранка, потому что говорила на плохом итальянском («Я сказал плохом? Нет, я не так выразился, в ее устах наш язык был как мед»), – нет, за то, откуда она, он не мог поручиться, немка или англичанка, – четыре дня назад она появилась в агентстве («Боже! Прямо видение!») и попросила самолет. Детально объяснила, что должно было быть написано на транспаранте и на карточках. Да, это была ее идея по поводу розовых лепестков. А уж что касается местности, она оказалась сама обстоятельность! Нельзя быть точнее. Летчик со своей стороны, сказал директор, тоже проявил инициативу: он решил не бросать как попало карточки на шоссе, а осыпать ими стечение народа, следившего за гонками. Эта синьора («Мадонна, лучше уж я не буду больше о ней говорить, а не то моя жена меня убъет!») заплатила вперед, притом наличными, в квитанции попросила проставить имя Розмари Антверпен, и адрес был брюссельский. Больше он ни о чем незнакомку не спрашивал («Боже!») и потом, – почему? Она же не просила сбросить бомбу! Она такая красивая! И тонкая! И воспитанная! А уж улыбалась-то как! Мираж.
Монтальбано получил истинное наслаждение. Он так и наказывал Ингрид:
– Ты давай, еще прихорошись. Тогда люди, как тебя увидят, перестанут вообще что-либо понимать.
На таинственную и прекрасную незнакомку бросилась «Телевигата», назвав ее «воскресшей Нефертити» и измыслив фантастическую историю, в которой пирамиды за уши притягивались к Крастичеддру, но было ясно, что «Телевигата» плелась в хвосте Николо Дзито и новостей конкурирующего канала. Областной выпуск по центральному телевидению тоже обнаружил большой интерес к этому происшествию.
Тарарам, шум, отклик, которых добивался Монтальбано, постепенно материализовывались, мысль его оказалась правильной.
– Монтальбано? Это начальник полиции. Я только что узнал об истории с самолетом. Я вас поздравляю, гениальная идея.
– Это ваша заслуга, это вы мне посоветовали продолжать, помните? Я пытаюсь выгнать из норы человека, о котором мы с вами говорили. Если он вскорости не объявится, значит, его уже нет среди нас.
– В добрый час. Держите меня в курсе. Ах да, это, конечно, вы оплатили самолет?
– Разумеется. В надежде на обещанное вознаграждение.
– Комиссар? Это директор Бурджио. Моя жена и я, мы восхищены вашей предприимчивостью.
– Будем надеяться.
– Пожалуйста, комиссар, если вдруг Лилло объявится, вы нам сообщите.
В полночном выпуске Николо Дзито отвел еще большее место этой новости, он показал фотографии убитых из пещеры, то здесь, то там увеличивая и приближая изображение.
«Любезно предоставленные Якомуцци», – подумал Монтальбано.
Дзито взял отдельно тело юноши, которого
– Сальво? Это Ингрид. Надеюсь, ты не подумал, что я сбежала с твоими деньгами.
– Да нет, конечно. Почему, у тебя что-то осталось?
– Да, все стоило меньше половины того, что ты мне дал. Остаток у меня, и я тебе его возвращу, как только вернусь в Монтелузу.
– Откуда ты звонишь?
– Из Таормины. Встретила тут одного. Вернусь через четыре-пять дней. Ну, как я справилась? Все получилось, как ты хотел?
– Ты просто умница. Желаю хорошо провести время.
– Монтальбано? Это Николо. Тебе понравились репортажи? Давай, благодари меня.
– За что?
– Я сделал то, что ты хотел.
– Я тебя ни о чем не просил.
– Это правда, напрямую – нет. Только я тоже не дурак, я догадался, что тебе хотелось, чтоб эта история имела резонанс и взбудоражила публику. Я говорил такие вещи, за которые мне будет стыдно до конца моих дней.
– Спасибо, хотя и не знаю, повторяю тебе, за что ты просишь благодарности.
– Знаешь! На редакцию градом сыплются телефонные звонки. Запись репортажа запросили Радио и Телевидение Италии, Фининвест [36] , Национальное Агентство Печати, все центральные газеты. Ты произвел настоящий фурор. Могу я тебе задать один вопрос?
36
Итальянское Радио и Телевидение (RAI) – государственные каналы. Фининвест – финансовое общество, включающее 150 фирм, работающих, в частности, в сфере средств массовой коммуникации. Контролируется семьей Берлускони.
– Конечно.
– Во сколько тебе обошелся этот самолет?
Спал он превосходно, как, по рассказам, спят люди, удовлетворенные сделанным. Он сделал все возможное и, похоже, даже невозможное, теперь оставалось только ждать отклика, сообщение было послано, и кто-нибудь должен был расшифровать код, выражаясь языком Альчиде Маравентано. Первый телефонный звонок последовал в семь часов утра. Это был Лучано Аквасанта из «Медзоджорно», который хотел, чтобы Монтальбано подтвердил его предположение. Не могло ли случиться, что юную пару принесли в жертву сатанисты?
– Почему бы и нет? – ответил любезный и открытый любым гипотезам Монтальбано.
Второй последовал четверть часа спустя. Версия Стефано Куаттрини из журнала «Быть женщиной» была такова: Марио, в то время когда он был с Лизеттой, застигла другая и в припадке ревности – вы ведь знаете, что такое моряки, да? – прикончила обоих. Потом она бежала за границу, но на смертном одре открыла все дочери, которая, в свою очередь, рассказала о бабушкиных грехах собственной дочери. Девушка, чтобы как-нибудь поправить дело, отправляется в Палермо – она ведь говорила с акцентом, не так ли? – и устраивает всю эту штуку с аэропланом.