Собирая реальность
Шрифт:
Это не было похоже на тех японских ребятишек - как их там? отаку?
– которые запираются в комнатах, на чердаках, в подвалах и живут так годами, не желая выходить на свет божий. Там, у себя, они по крайней мере живут, как им нравится, пусть этот выбор и странен. Они жуют "Top Ramen", печенье и пиццу, которую папы и мамы просовывают под дверь, общаются в чатах и глянцевом киберпространстве. Я не делал ничего подобного. Строго говоря, я даже не жил, больше смахивая на овощ, который изредка поливают "Спрайтом" и удобряют - да, все той же чертовой пиццей, просунутой под дверь.
В какой-то момент я начал
Вот Бен, вернувшийся из очередной деловой поездки, входит в дом, включает свет и проходит в комнату, небрежно бросая связку ключей на журнальный столик. Он фальшиво насвистывает что-то бессмысленно-древнее из ранней Селин Дион и я говорю ему "Как твои сраные пылесосы, Бен? Загнал парочку слепым старушкам?" Тогда он оборачивается и видит меня, сидящим в углу комнаты, в кресле, скрытом тенями. На моих коленях лежит массивный "Ремингтон" какого-то там калибра и дуло смотрит Бену в живот. "Что ты здесь делаешь?
– изумленно спрашивает Бен и вдруг понимает. Лицо его искажается, он пятится, бессмысленно повторяя словно заклинание: "Нет, нет, прошу тебя, ради Бога, Шон, нет!" Я смеюсь и стреляю, проделывая в его животе дыру размером с футбольный мяч, а потом выхожу, небрежно помахивая ружьем. Серые стены забрызганы рубиновой кровью, но у меня еще есть дела.
Я отправляюсь в кафе дядюшки Хью на выезде из города, где дожидаюсь водилу и забираюсь в его многотонную фуру. Когда этот ублюдок, набив брюхо выходит, стирая рукавом клетчатой рубашки жир с пухлых губ, я лихо закуриваю, завожу машину и включаю фары. Яркий свет слепит водиле глаза и вот он, мистер Селлерс, лучший, мать его, дальнобойщик года, примерный семьянин, отец трех детишек, ревностный христианин, озадаченно пятиться назад, грязно ругается, прикрывает глаза рукой. Он старается разглядеть того подонка, кто вздумал угнать его машину, но я не собираюсь ничего угонять, а просто подаю вперед и размазываю мистера Селлерса по стене забегаловки, превращая в рубиновый фарш.
Джуди я оставляю напоследок. Светловолосую Джуди, внимательную, ласковую, потрясающе красивую суку, которая предала меня. Здесь мое воображение отказывается повиноваться. Я мог бы подстеречь ее дома, как Бена, мог бы встретить в кафе или прийти прямо в офис, чтобы увидеть изумленно-брезгливый взгляд, раздражение, смешанное с пренебрежением, но этого не будет. Правда в том, что я не способен убить свою любовь. Правда в том, что я - беспомощный калека, не способный поднять "Ремингтон" и угнать грузовик.
Я даже подумывал застрелить себя, оставив предсмертную записку, чтобы чувство вины мучило ее всю оставшуюся жизнь, но правда также и в том, что у меня не хватило на это духа.
Шесть лет назад. Я - жалеющее себя ничтожество...
Алан смеется, услышав мой рассказ. Алан смеется. Ему за тридцать. Он отдал девять лет жизни работе в игровой индустрии, став одним из самых известных и преуспевающих дизайнеров современности. В один прекрасный
Но у каждого из нас своя история.
13. Настоящее: работа
Человечек в желтой каске следует за мной по пятам, благоразумно держась в отдалении. Он делает вид, что занимается своими делами, хотя здесь для него нет работы. Некоторое время меня это устраивает.
Я совершаю массу утомительно-скучных действий, делая вид, что проверяю правильность подключения кабелей. В это время мои бравые мехиканос, оставшись без присмотра, устанавливают начиненных взрывчаткой "мышей".
Вулканы Попокатепетль и Ицтаксиуатль видны из любой точки Мехико. Прилежные туземцы сочинили про них легенду, которую я прочитал несколько часов назад. Она вертится у меня в голове, так что я расскажу ее вам, чтобы вы имели хоть какое-то представление. Попокатепетль был воином, смелым, храбрым и красивым, настоящий герой-любовник, словом, идеал мужественности. Ицтаксиуатль была принцессой о красоте которой слагали легенды. Как это и бывает в легендах, "между двумя юными сердцами проскочила искорка, которая разожгла пожар любви". Не судите строго, я лишь цитирую популярное переложение мифов, которое прочитал в самолете. Всем известно, какие идиоты пишут подобные вещи.
Отцом Ицтаксиутуль был человек жестокий и суровый. Вовсе не обрадовавшись появлению ухажера он приказал Попокатепетлю отправиться в военный поход, надеясь, что юноша сложит там голову. Опечаленная Ицтаксиуатль не смогла вынести разлуки с любимым. Она умерла или уснула, как вам больше нравиться, хотя некоторые говорят, что это одно и то же. Попокатепетль же не только выжил, но вернулся с войны покрытый славой и прочей блестящей мишурой. Увидев умершую от тоски Ицтаксиуатль воин разгневался и пообещал мстить людям, которые позволили разлучить возлюбленных. Тогда боги превратили их в вулканы.
Все это отчасти напоминает "Ромео и Джульетту" Шекспира, только у британского писаки не было под рукой парочки подходящих вулканов, чтобы вплести их в ткань пьесы...
Подошедший Себастьян говорит, что у ребят все готово. Я сверяюсь с часами. Мы отстаем от графика на одиннадцать минут, а остальная работа на мне. Назойливый соглядатай никак не желает исчезать.
– Позаботься о нем, - говорю я.
Себастьян безо всякого выражения смотрит на меня.
– Получишь двадцать тысяч песо сверху.
Мехикано кивает и идет к "желтой каске". Я оправляюсь вниз. Сзади раздается короткий, тут же оборвавшийся вскрик. Я не оглядываясь. Я вспоминаю дым над вершиной Попокатепетля и представляю себе, как однажды вулкан извергнет в небо столб огня и пепла. Тогда храбрый воин отомстит за смерть принцессы...
Луч лазера гудит, вырезая подходящую по размерам. Мне надо установить одиннадцать зарядов и я время от времени останавливаюсь, меняя аккумуляторы в протезе правой руки. Портативный лазер жрет массу энергии. Экспериментальный образец.