Собирающий облака
Шрифт:
– Вы здоровы, сестра?
На секунду Симеко задумалась, а затем улыбка появилась на ее лице.
– Я больше не сестра, брат Суйюн. Я… я и себе должна напоминать об этом. – Она замолчала и на сей раз посмотрела монаху в глаза. – Путь, – продолжала она, снова глядя в пол, – труден. Я… у меня нет сил.
Суйюн медленно склонил голову.
– А-а, – протянул он почти шепотом. – Могу я как-то помочь вам? Не стесняйтесь попросить, Симеко-сум.
Снова повисла тишина.
– Брат… брат Суйюн, я пришла умолять вас позволить мне служить рядом с вами.
Она закрыла
Суйюн сложил ладони, как для медитации.
– Простите, Симеко-сум, но то, о чем вы просите, невозможно. Я не могу принять такое решение. Кроме того, неприлично, чтобы молодая женщина служила мне. Об этом не может быть и речи. – Суйюн смотрел на нее, пытаясь угадать реакцию, но лицо женщины частично скрывала шаль. – Симеко-сум? Почему вы просите об этом?
Она пожала плечами, касаясь одной рукой циновки.
– Я считаю, брат Суйюн, что вы – чистый дух, не испорченный Орденом ботаистов.
– Вы считаете, сестричество испорчено?
Она молчала, крутя в руках травинку. Затем шепотом сказала:
– Я думаю, что оба наших Ордена погрязли в коррупции. Простите меня за то, что говорю такое.
– Понятно. Эти ваши мысли связаны с кризисом сестры Моримы?
Симеко кивнула:
– Да, брат. Это и кое-что еще.
– Не хочу выпытывать у вас, Симеко-сум, но, честно говоря, интересно, что произошло такого, что вы повернулись спиной к Ботахаре?
Она снова пожала плечами.
– Я… я на самом деле не совсем повернулась спиной, брат.
– Видно было, что Симеко с трудом подбирает слова. – Я больше не знаю, как служить Просветленному владыке. Я чувствую, что все, чему меня учили мои наставницы, не совсем правда. Служить Просветленному владыке таким образом… – Она вздрогнула. – Это неправильно, брат. – Ее голос зазвучал четко. – Неправильно.
– Вы делаете серьезные заявления, Симеко-сум. А сестра Морима высказывалась как-то по-особенному? Опять же я не хочу выпытывать у вас.
– Как вы знаете, брат, Морима-сум переживала кризис духа. Она уверена, что скрижали, которые она видела на церемонии божественного возрождения, вовсе не скрижали Ботахары. Я не знаю, что привело ее к такой уверенности, но Морима-сум – ученый с прекрасной репутацией. Я не сомневаюсь в ее оценке. – Она сложила руки на коленях и закрыла глаза, погружаясь в воспоминания. – Из-за кризиса Морима-сум рассказывала мне о таких вещах, о которых я иначе и не услышала бы никогда. Ей, похоже, было все равно, насколько я понимаю, у сестер есть свои методы сбора информации даже внутри Ордена. Они, видимо, считают, что Священные Скрижали исчезли и что братья тайно разыскивают их. – Симеко открыла глаза и встретилась с Суйюном взглядом. – А сестра Морима полагает, что сестры и не обладали этими скрижалями на протяжении нескольких сотен лет.
– Понятно, – прошептал Суйюн. – Скрижали Ботахары охраняются день и ночь священной стражей в монастыре Дзиндзо. Невероятно, чтобы их украли, сестра.
– Симеко, брат, Симеко. Сестры, похоже, согласны, брат Суйюн. Некоторые считают, что их украли не люди, что это – божественное вмешательство.
– Симеко-сум,
– Как оказалось, сестра Морима сообщила мне об этом как о чем-то общеизвестном. И более того. Вы, конечно, слышали, что дерево Удумбара расцвело? Это не просто слухи, брат Суйюн. Сестры, засвидетельствовавшие цветение перед вашим Орденом, закрыли доступ в сады Монарты. Вне всякого сомнения, брат, Учитель, о котором говорят, – среди нас.
– Я обсуждал эти слухи со старшим членом Ордена, – спокойно ответил Суйюн, – он заверил меня в их несостоятельности, Симеко-сум. Зачем ему лгать мне? Зачем моему Ордену отрицать это?
– Сестры задаются тем же вопросом, брат. Это важный вопрос для них. Считается, что Учитель еще неизвестен Братству, и они не могут объявить о нем. Если они признают цветение Удумбары, как написано в пророчестве, и не смогут предъявить людям Учителя… Видите ли, брат, Орден ботаистов действует в своих собственных интересах, и я нахожу это отвратительным. Прошу простить меня, если вы усматриваете оскорбление в моих речах, но я не могу не говорить правду, брат, извините меня.
– Я ценю истину, Симеко-сум, но ее не всегда легко рассмотреть или признать. – Суйюн надолго замолчал и наконец вернулся к действительности, когда Симеко кашлянула. – Простите, ваши слова дали пищу для размышлений. – Он улыбнулся. – Я снова подумал о вашем вопросе, как я могу служить рядом с вами?
– Но ведь это я пришла служить вам, брат Суйюн. – И тут она пала ниц перед монахом. – Покорно прошу вас об этом, брат.
– Пожалуйста, Симеко, сядьте. Не делайте этого. – Он смущенно оглянулся, будто боясь, что кто-то войдет и увидит эту сцену. – Так нельзя. Зачем вы делаете это?
Симеко осталась лежать на циновках.
– Брат Суйюн, некоторые из сестер полагают, что вы и есть Учитель, о котором все говорят. Я хочу служить вам.
Суйюн от неожиданности попятился.
– Что заставило сестер прийти к такому выводу? Симеко-сум, уверяю вас, если бы я был Учителем, то не делал бы из этого секрета.
– Осознанию предшествует знание, брат.
– По правде говоря, Симеко-сум, мой путь не слишком обременен вопросами и сомнениями. Симеко-сум, встаньте, – приказал он, и женщина повиновалась.
Она села на колени, на лбу у нее остался след от циновки.
«Она повинуется Учителю, – осознал Суйюн, и это привело его в еще большее смятение, чем ее слова. – Ты предотвратил удар, не касаясь противника. Брат Сотура даже не подозревал, что такое возможно. Старший брат Сотура! Этого не может быть, – сказал он себе, – мою веру так легко поколебать, сомнения растут во мне, как сорняки. Я не Учитель, я даже могу не стать старшим братом, если буду продолжать в том же духе».
– Брат, – слова Симеко вернули монаха в реальный мир, – у меня нет ничего: ни денег, ни крыши над головой. Ни ремесла, ни семьи. Если вы отправите меня прочь, я буду жить на улице, и хотя у меня нет предубеждения насчет милостыни, я не обладаю опытом такой жизни. Я буду жить за воротами этого дома, пока мне не дадут какое-либо дело или не прогонят. Не знаю, что еще могу сделать.