Собирающий облака
Шрифт:
– О да, Катта-сум, именно так! – Она схватила генерала за руку. – Но прошу вас, не рискуйте ради меня своим положением. Я не вынесу этого. Обещаете?
– Госпожа Кицура, рисковать ради вас было бы честью для меня, но, по правде говоря, то, о чем вы просите, – сущая безделица. Уверяю вас.
– Вы добры, но вы должны быть очень осторожны. Не прощу себе, если что-нибудь случится.
– У вас на душе тяжкий камень, – он слегка коснулся ее руки, – не обременяйте себя еще и этими раздумьями. – Генерал отпил немного
Женщина колебалась, но затем подняла глаза, легкий румянец залил ее красивое лицо.
– Мне бы хотелось отправить небольшое письмо моей семье, но боюсь, что его перехватят. Уверена, господин Сёнто поступил именно так, но…
– Госпожа Кицура, не надо ничего говорить. Я могу передать ваше письмо, сохраняя полную тайну. Завтра, если хотите.
– Катта-сум, – сказала она дрожащим голосом. – Я в долгу перед вами. Не знаю, чем смогу отплатить.
– В подобных делах не бывает должников. Прошу вас, не думайте об этом.
– Катта-сум, – она обхватила обеими руками его руку, – я ваша должница и никогда не забуду об этом. Что я могу сделать для вас?
Генерал ощущал легкое рукопожатие девушки. Оно было таким нежным, что Яку подумал, не разыгралось ли его воображение.
– Если я могу просить вас об одолжении, Кицура-сум, – с трудом признался Яку, – не соблаговолите ли вы передать письмо вашей кузине госпоже Нисиме?
На миг Кицура будто застыла, но быстро овладела собой. Она села очень прямо, взяла чашечку с вином, но не сделала ни глотка, а просто держала ее, чтобы занять руки.
– Конечно… генерал, хотя это такая малость.
Яку вытащил письмо из рукава. Оно немного помялось. Кицура быстро спрятала его в своем рукаве и снова налила вина.
– Прошу простить, Кицура-сум, но меня ждут обязанности.
– Извините, генерал, я не хотела вас задерживать.
Поклонившись и еще раз пообещав отправить письмо с надежным человеком, Яку выскользнул из комнаты с грацией тифа. Не зря он носил такое прозвище.
Кицура в течение некоторого времени сидела неподвижно. Никогда еще она не получала такого отпора. Она предполагала, что Яку не выдержит испытания, даже хотела, чтобы он не выдержал. А он! Он попросил передать письмо кузине!
– Грубиян! Солдафон! – прошептала она.
На секунду Кицуру охватил гнев на кузину, но она прекрасно понимала, что это абсурдно. О Ботахара, думала она. Яку, похоже, и в самом деле сражен Нисимой наповал. Это может означать опасность.
Канал закончился,
И неуверенность прошла.
В комнату вошла служанка, как раз когда госпожа Нисима обдумывала следующую строчку стихотворения.
– Простите, госпожа Нисима, брат Суйюн интересуется вашим здоровьем.
– Как он внимателен. – Нисима опустила кисточку в воду. – Предложите ему чай.
Отодвинув
– Брат Суйюн, госпожа Нисима. Сейчас подам чай. Служанка поклонилась входящему Суйюну, а тот в свою очередь поклонился, как принято у ботаистов, дочери своего господина. Хотя Нисима прекрасно знала, что Суйюн невысок, едва ли выше нее, вид его всегда поражал девушку. Монах всегда казался ей высоким.
– Брат Суйюн, прошу, располагайтесь. Приятно провести время в вашей компании, – с улыбкой проговорила Нисима.
– Я пришел узнать о вашем здоровье, госпожа Нисима, а не мешать вашим занятиям.
Он кивнул на столик.
– Это записки для себя. Я просто занимала время и ничего более.
Суйюн присел на приготовленную для него подушку.
С секунду Нисима смотрела прямо на монаха и гадала, что выражают эти большие темные глаза: большую мудрость или великую наивность. Ей хотелось понять эту двусмысленность.
– Вы хорошо себя чувствуете, госпожа Нисима? – мягко спросил Суйюн. – Когда поэтесса не приходит на вечер Судзуку-сума, это вызывает опасения.
– Со мной все в порядке. Невзирая на репутацию Судзуку-сума, не всегда имеешь желание находиться в большом обществе. По правде говоря, репутация Судзуку несколько преувеличена.
Суйюн кивнул, соглашаясь. Слуги принялись накрывать чай, аккуратно расставляя посуду. Они знали, что хозяйка придает большое значение деталям, и не хотели разочаровать ее.
– А как поживает духовный советник господина Сёнто? – с улыбкой спросила Нисима.
– Он поживает достаточно хорошо, моя госпожа. В моем Ордене говорят: достаточно хорошо, чтобы служить Его цели. Ботаисты учат не спрашивать больше.
Нисима кивнула и посмотрела, есть ли огонь в угольной горелке для чайника.
– Возможно, нам всем нужно учится меньше интересоваться собой, а больше – другими людьми, брат. В моем Ордене говорят: «Я поживаю хорошо, спасибо». Что значит – достаточно хорошо, чтобы наслаждаться всем, что тебе дорого, что бы это ни было. – Она занялась приготовлением чая.
Суйюн с минуту обдумывал сказанное.
– Простите, госпожа Нисима, но среди людей вашего Ордена есть много таких, кто посвятил себя долгу, и это достойно признания и похвалы. Род Сёнто знаменит.
Нисима кивнула.
– Это правда, что касается моего отца, здесь нечего отрицать. Это так.
Девушка аккуратно налила чай в чашки и первую подала гостю.
– Эта чашка для вас, брат, – сказала она, как требовал этикет.
– Нет, госпожа Нисима. Пожалуйста, эта чашка для вас.
Хотя ответ соответствовал этикету, слова прозвучали так искренне, что это несколько обескуражило Нисиму, и она пристально посмотрела в глаза монаху, пытаясь прочесть, что скрывается за словами. Монах отвел взгляд.