Собирающий облака
Шрифт:
– Очень странно. Известна природа их верования, Симеко-сум?
– У ученых нет единого мнения на этот счет, госпожа Нисима. Вероятно, их доктрина сродни древним верованиям Шодо Хермицу. Он полагал, что путь преодоления Иллюзии лежит через преодоление чувств. В отличие от секты Восьмого Пути Шодо Хермицу испытывал себя болью. Говорят, они достигали высокого уровня медитации, претерпевая пытки, иначе не назовешь. Они не кричали и ни единым жестом не выдавали, как им больно, что бы с ними ни делали. Считается, что Учитель Шодо мог обернуть агонию в любое чувство, и оно было таким же сильным. Последователи
Дрожь пробежала по телу Нисимы.
– Так написано на этих свитках, моя госпожа, – сказала Симеко, глядя на бумаги, сложенные на полу.
– Да. Так, значит, у ученых нет единого мнения?
Симеко кивнула.
– Есть другие точки зрения. Сторонники одной школы утверждают, что душа разделена на две половинки, и они могут соединиться только при акте физической любви. Другие считают, что члены секты Восьмого Пути полагали, что отрицание Иллюзии бесполезно, и человек избавляется от нее, как, скажем, выбирается из тумана. Они писали, что нужно понять ложность Иллюзии, чтобы избавиться от нее, а желание – сущность Иллюзии. Есть и другие школы с другими точками зрения, но эти представляют собой основные верования, госпожа Нисима.
– Понятно. – Госпожа Нисима задумалась, затем посмотрела своему секретарю прямо в глаза. – А чему тебя учили в монастыре, Симеко-сум?
Симеко опустила глаза.
– Только тому, что Восьмой Путь – ересь, моя госпожа. Аколиткам больше ничего не нужно знать об этом.
Нисима кивнула. Можно не сомневаться, это правда.
– Это все, госпожа Нисима? – тихо спросила Симеко. Нисима улыбнулась.
– Благодарю за хорошую работу, Симеко-сум. – Она выпрямилась. – Но есть кое-что еще… Перед отъездом из столицы я заметила, что старшая сестра твоего Ордена… твоего бывшего Ордена… очень интересовалась одной из моих служанок. Прежде чем это стало известно, она успела узнать кое-что обо мне и Доме. Почему мною интересуются, Симеко-сум?
Симеко развела руками и ответила:
– Вы – Сёнто, госпожа Нисима.
– И это все?
– Не знаю, госпожа Нисима, но этого достаточно.
– Не известно ли тебе что-нибудь о шпионках, подосланных сестричеством?
Симеко помолчала несколько секунд и ответила:
– Я знаю, что старшая сестра Морима, с которой я путешествовала, прибыла для наблюдения за вашим духовным наставником.
– Братом Суйюном?
– Да, моя госпожа.
– Зачем?
Симеко снова смотрела в пол:
– В Сестричестве полагают, что брат Суйюн – Учитель, о котором говорили. Удумбара зацвела в Монарте. Знаю, говорят, это слухи, но это не так. Сестры видели.
– Ясно. – Нисиму удивила вялость голоса Симеко. Девушка сидела перед ней, опустив голову. Она почти ушла в себя. Нисима догадалась, что в ней сейчас происходит трудная внутренняя борьба.
– А ты веришь в то, что Суйюн-сум – Учитель?
Симеко будто еще глубже ушла в себя.
– Брат Суйюн говорит, что он не Учитель, госпожа. – Она пожала плечами, попыталась заговорить, снова пожала плечами. – Возможно… возможно, он не Учитель. Не знаю.
Этих двух женщин разделяла огромная пропасть: разный жизненный опыт, верования, желания.
– На сегодня
14
В ночь накануне Празднования Первой Луны выпал снег. Вся земля стала белой, как весной, когда ветер усыпает Сэй цветками сливы. Снег был ни редким, ни частым явлением в провинции, а просто избавлением от зимних дождей. Праздник Первой Луны начался вне зависимости от погоды.
Жители провинции собирались у домов своих господ. Там и проходили празднования. Больше всего народу собралось в саду дворца правителя. Многие высокородные господа прибыли во дворец по приглашению, а то, что некоторые из них – военачальники, вовсе не было случайностью.
Правитель наблюдал за праздником с лестницы, ведущей из большого зала в сад. Господин Сёнто, испытывая некоторое неудобство из-за нового официального костюма, восседал в соответствии со своим положением в центре на самом верху. Происходящее в саду полностью захватило его внимание. Ниже сидели госпожа Нисима и госпожа Кицура, высокопоставленные чиновники, члены Совета Сэй. Несколько высокородных господ и прочие знатные гости, а среди них и госпожа Окара. Те, кому не достались удобные места вблизи господина Сёнто, стояли под зонтиками, расставленными повсюду в саду. Кругом были развешены фонарики. Приятный мягкий свет красиво освещал шелковые одежды и тихо падающий снег.
Дети в костюмах лисы, медведя и совы исполняли танец под звуки флейты и барабана. Танец был довольно сложный, даже сложнее, чем можно ожидать от таких малышей. Движения требовали безупречного исполнения, и дети не сделали ни одной ошибки. Маленькие артисты очень серьезно и естественно изобразили своих персонажей. Они еще не сознавали, что их выступление, пожалуй, самое несерьезное во всей церемонии.
Ранее монахи – ботаисты представили древний ритуал встречи Первой Луны: чтобы год был щедрым и гармоничным, курили фимиам четырем ветрам и читали молитвы весенним дождям. После этого ритуала праздник стал более веселым и непринужденным.
Разноцветные шелковые знамена развевались на ветру, как и шелковые праздничные наряды присутствующих. Благоухание духов смешивалось с запахом курящихся ароматических масел и горящих углей, отчего весь сад напоминал гигантскую чашу парфюмера.
Танец закончился, и господин Сёнто как официальное лицо поздравил и похвалил детей, будто они участники лучшей труппы сонса. Все получили подарки и с поклонами удалились.
Слуги спешили разнести горячее рисовое вино, так как никто не должен был остаться без вина, когда покажется луна. Множество любопытных глаз устремились в небо в надежде, что тучи разойдутся.
Внезапная вспышка огня возвестила о приближении дракона – один из лучших танцовщиков Сэй появился в затейливом костюме. Госпожа Окара участвовала в создании этого костюма, и теперь ее усилия и мастерство артиста произвели потрясающий эффект.
Чудище с длинным хвостом переливалось разными оттенками синего к удивлению мужчин, женщин и детей. После нескольких попыток дракону удалось украсть луну – серебристый диск, освещенный фонариком. Помощники задули часть огней, и сад погрузился почти в полную темноту.