Соблазн в шелках
Шрифт:
Когда они наконец остановили такси, Гамильтон, казалось, был абсолютно спокоен. И чем более уравновешенным он казался, тем сильнее хотелось Клодии поторопить водителя.
Почему Аннушка оставила в регистратуре свой ключ? Ведь это доказательство того, что она ушла. Почему не взяла его с собой? Может быть боялась потерять?
Не обманывай себя. Она намеревалась вернуться. А значит, кто-то или что-то воспрепятствовало ее возвращению.
Когда они наконец добрались до отеля, Клодия уже с ума сходила от
– Моя дочь не вернулась? – Говорил он поразительно спокойным и равнодушным топом.
Портье проверил ключи.
– Нет, сэр, ключ еще здесь.
– Будьте любезны позвонить мне, как только она появится. Мне необходимо поговорить с ней, прежде чем она ляжет спать.
– Разумеется, сэр.
– Спасибо.
По пути к лифту Гай не проронил ни слова, но как только они вошли внутрь, оба перестали скрывать тревогу.
– Я чувствую себя ужасно, – призналась Клодия с дрожью в голосе. – Мне следовало догадаться о том, что она затевает.
– Ты не ясновидящая. – Его резкий тон лишь усугубил у нее чувство собственной вины.
– Я действительно очень сожалею.
– Я сказал, что это не твоя вина, – произнес Гай еще более резким тоном, как будто предпочитая сказать: «Ради всего святого, помолчи немного».
Ей даже захотелось, чтобы он произнес это вслух. Если он взбешен, то пусть уж лучше выплеснет злость наружу, а не держит ее внутри.
Пока они, выйдя из лифта, шли по коридору, Гай не произнес, ни слова; Остановившись перед дверью своего номера, он сказал:
– Мне еще нужно поработать, так что я, пожалуй, не буду ложиться, пока она не появится.
Иными словами: «Сгинь, Клодия, не путайся под ногами».
– Ты позвонишь мне, когда она вернется?
– Нет никакого смысла будить тебя, если Аннушка вернется поздно.
– Я предпочла бы знать. – Он пожал плечами.
– Как хочешь.
– Спасибо за ужин. Все было чудесно.
– Это тебе спасибо.
Как будто для того, чтобы она поняла наконец, что пора уходить, Гай наклонился и легонько прикоснулся губами к ее щеке.
– Спокойной ночи.
Так он мог поцеловать свою тетушку, а после интимных отношений, возникших между ними сегодня, такой поцелуй воспринимался как пощечина.
– Спокойной ночи.
Клодия, не оглядываясь, быстро прошла в свой номер и бросилась на кровать, едва сдерживая слезы.
А чего ты, интересно, ожидала? Что он попросит тебя зайти, чтобы разделить его тревоги? Что бы Гай ни говорил, он считает тебя виноватой.
Но чем больше Клодия размышляла, тем меньше понимала, что происходит.
Гай и себя винит. За то, что утешался с тобой в то самое время, когда дочь куда-то сбежала с парнем, который может оказаться кем угодно.
Но он не показался ей безумно встревоженным.
Но конечно же, Гай встревожен. Тот факт, что он не грызет от волнения ногти, еще ни о чем не говорит. Если ты сама обязательно должна с кем-нибудь поделиться своими тревогами, то Гамильтон не из таких.
Клодия улеглась в постель и почти сразу же заснула. Она проснулась в 1.30.
Он не позвонил.
Может быть, побоялся разбудить меня?
Ей очень хотелось позвонить ему, но, если он заснул, а Аннушка еще не вернулась, Гай подумает, что ему звонит портье, чтобы сообщить о ее появлении.
Клодия представила его себе двадцатилетним, когда он допоздна засиживался за учебниками. Она представила маленькую квартирку, стол, заваленный книгами, остывающую чашку кофе и орущего младенца. Она представила, как он ходит из угла в угол, держа на плече головку ребенка, и шепчет ей какие-то успокаивающие слова. Она представила, как он далеко за полночь подогревает бутылочки с молоком, пока жена спит. Интересно, завидовал он друзьям, не обремененным столь тяжкими обязанностями? Хотелось ему снова стать свободным, как они, имеющим возможность пойти, если захочется, выпить пива или пофлиртовать со студенточками?
Любил ли он это крошечное орущее создание? Или он злился на него? Возможно ли, что его дочь по прошествии стольких лет все еще чувствует его недовольство?
Клодия снова задремала и проснулась от какого-то звука. Нет, это не телефон. Она взглянула на часы: 5.47. Потом снова услышала стук в дверь.
Она мгновенно вскочила.
– Кто там?
– Гай.
Видно было, что он не сомкнул глаз. Ее поразило его побледневшее, измученное лицо.
– Извини, что разбудил, – коротко сказал он.
– Ну что ты, Гай. Я немного вздремнула: Входи.
На нем был синий спортивный костюм, он стоял босиком, как будто только что вскочил с постели и натянул на себя первое, что попалось под руку. Гай подошел к окну, держа одну руку в кармане, а другой рукой провел по небритому лицу.
– Она отсутствует уже пятнадцать часов. Если не вернется в ближайшее время, придется звонить в полицию.
Ощущая свою полную беспомощность, Клодия лихорадочно думала, чем бы его утешить.
– Этот парень не выглядел неприятным. Я уверена, что Аннушка не пошла бы с подозрительным типом. Она не глупа.
– Не глупа, но бесшабашна. Она настолько бесшабашна, что способна совершить глупость только для того, чтобы досадить мне. Аннушка думает, что знает все, – продолжал Гай. – Если она попадет в какую-нибудь неприятную ситуацию, с которой не сможет справиться, то, будьте уверены, только для того, чтобы досадить мне… – Он сердито засунул руки в карманы, но в глазах его отражались все невысказанные страхи.
Все картины, которые мучили его воображение, отчетливо представлялись и ей, но Клодия сказала: