Соблазненная подлецом
Шрифт:
— Как я жалею, Грейс. Я понятия не имела, что все так ужасно, — какое лицемерие!
Он читал ей лекции о добродетели, сам творя подобное с прислугой.
— Тот ваш джентльмен, он не из таких, мисс?
— Нет, — сказала Эйврил. — Он предупреждает о своих намерениях и может принять отказ, более или менее. Думаю, что это и есть контора торговой компании.
Они вышли из кеба на оживленную улицу. Все вокруг более походило на Калькутту, чем на Мейфэр. Эйврил с удивлением обнаружила, что может улыбаться шуму, запахам, множеству носильщиков
— Подождите, пожалуйста, — обратилась она к кебмену. — Мы ненадолго.
— Две недели, — сказала Эйврил, когда спустя пятнадцать минут они сели обратно в кеб.
Она изучала оттиск на листе бумаги. «Алмазная роза», Калькутта. Каюты, близкие к кают-компании, в которых могли разместиться они с Грейс, были еще свободны, но стоили невозможно дорого. Если только Люк не поможет ей.
Но располагает ли он такими средствами, возместив, кроме того, жалованье Грейс и выдав деньги на расходы во время плавания в обмен на ее девственность?
— Вы любите его, мисс? — спросила Грейс, когда кеб свернул на Пикадилли.
Эйврил почувствовала такую тяжесть в груди, что едва смогла вздохнуть.
— Да, — сказала она. — Но он меня не любит и не знает, как я отношусь к нему. И не должен узнать.
Грейс не ответила, но села рядом с Эйврил и сжала ее руку в своих руках. «Ее бросил возлюбленный», — вспомнила Эйврил и чуть расслабилась. Тяжесть в груди поутихла.
Экипаж въехал через узкую арку в мощеный двор.
— Вуаль, мисс!
Эйврил опустила на лицо плотную вуаль, покидая кеб. Швейцар вышел к ним, стоило Грейс самой поднять чемодан.
— Могу ли я помочь вам, мисс?
Это прозвучало как «Прочь отсюда, подобным вам здесь не место».
«Я — падшая женщина, — поняла Эйврил. — Или, по крайней мере, становлюсь ею прямо сейчас».
— Благодарю. Наши вещи — в комнаты капитана д’Онэ, пожалуйста.
Швейцар ответил кивком и вошел внутрь, оставив их стоять на мостовой. Через пять минут Эйврил расправила плечи и пошла к двери, она едва могла стоять, ежеминутно ожидая появления Люка.
Щеголеватый невысокий человечек появился из двери, когда до нее оставался один шаг:
— Мадам? Капитана сейчас нет дома.
— По его словам, я могла обратиться сюда, если мне потребуется помощь, — сказала Эйврил.
— Ах да, действительно, мэм. Следуйте за мной, пожалуйста.
Они шли за этим человеком по проходу, который показался Эйврил канатной дорогой, протянутой между двумя горными вершинами. Человечек открыл темную дверь и впустил их в гостиную:
— Будьте любезны чувствовать себя как дома, я…
— Хьюз! — Вне всякого сомнения, этот голос принадлежал Люку. — Что-нибудь от моей проклятой головы, и поживее. Кажется, я подыхаю.
— Он проснулся. Прошу меня извинить.
Слуга исчез за дверью в дальней части комнаты.
Гостьи слышали его голос, низкий и успокаивающий, затем
— Что? Кого?
— Похмелье, — наблюдательно заметила Грейс. — Неужели он много пьет?
— Я никогда не видела его даже слегка навеселе, — сказала Эйврил.
На Сент-Мэри она видела, что он выпил вместе с сэром Джорджем после обеда, но никаких неприятных последствий это не вызвало. Именно после этого он преподал ей урок любви в беседке.
Со стороны спальни раздался рык. О Небеса! Он не походил на человека, способного расстаться с крупной суммой в обмен на неумелые ласки неопытной любовницы. Стайка бабочек в животе Эйврил превратилась в стаю летучих мышей.
Появился Хьюз, схватил графин из буфета и снова исчез. Спустя время он наконец просунул голову в дверь:
— Если ваша горничная пожелает присоединиться ко мне на кухне, мэм, капитан выйдет к вам через минуту.
Грейс поднялась, сняла с головы Эйврил капор, пригладила ее волосы, прошипела: «Покусайте немного губы. Удачи» — и последовала за слугой. Эйврил осталась сидеть, глядя на дверь так, будто в нее мог войти тигр. Всякая тщательно отрепетированная фраза улетучилась из головы. Когда дверь открылась, она уже была готова упасть в обморок от одного нервного ожидания.
Люк остановился в дверях, глядя на нее и не говоря ни слова. Его волосы были влажными и выглядели так, словно он вылил на голову ведро воды, а затем расчесал их пальцами. Под глазами проступили фиолетовые, налитые кровью синяки. Одет он был в рубашку, открывающую шею, и панталоны.
— Вы выглядите ужасно, — сказала, не успев подумать, Эйврил и встала.
Он был просто полумертвым, и она любила его. Захотелось его обнять, заботиться о нем, унять его головную боль, целовать и никогда не оставлять. Вместо этого она сжала руки и просто ждала.
— Я видел вас в состоянии лучше моего, — ответил он. — И хуже. У меня дьявольски сильное похмелье. Должно быть, я все еще пьян. Расскажите мне, что случилось, только не повышая голос.
— Не стану повышать. — Эйврил прикусила губу. — Не лучше ли вам присесть?
Он указал на кресло и сел в кресло напротив.
— Разве Брэдон знает, что вы здесь?
— Нет!
Люк вздрогнул от ее вскрика.
— Простите. Нет, я убежала, не оставив никакой записки. Я не могу выйти за него замуж.
— И поэтому вы пришли ко мне.
Цвет возвращался к его лицу, мрачность во взгляде, казалось, отступала. Какое бы зелье ни подал ему слуга, оно подействовало.
— Да. Но…
— Ах, есть еще и но. Что же, скажите мне самое худшее.
Дверь отворилась, показался Хьюз с подносом:
— Кофе, капитан. Ваша служанка сказала, что и вы, мэм, будете пить кофе.
Оставив Эйврил разливать кофе, он ушел так же тихо, как и появился.
Она осторожно размешала сахар, стараясь не стукнуть ложечкой по фарфоровой стенке, передала Люку чашку черного кофе и добавила молока в свой.