Соблазны бытия
Шрифт:
– Вы вовремя позвонили, – сказал врач, присаживаясь на кровать и беря Адель за руку. – Теперь ею займусь я. Ее состояние еще не самое скверное.
– Я могу чем-то помочь? – спросила Иззи, надеясь, что ее помощь ему не понадобится.
– Мне – ничем. Лучше пойдите к девочке и отвлеките ее чем-нибудь.
Иззи послушно ушла из комнаты. Еще через пять минут приехали Селия с Венецией.
– Она обязательно поправится, – заявила Селия, выходя из спальни Адели. Чувствовалось, Селия потрясена увиденным. – Ее болезнь дала обострение. Но рассудок довольно ясный. Только очень сильная подавленность. Ничего
– Можно мне ее увидеть? – спросила Иззи. – Всего на минутку?
– Потом. Сейчас с ней Венеция. Врач обзвонил несколько больниц и договорился. За нею скоро приедут… Ох, Изабелла, – вздохнула Селия, вдруг показавшаяся Иззи такой старой и сокрушенной. – Как все это ужасно!
«Если бы ты только знала, сколько во всем этом моей вины», – подумала Иззи.
К Адели ее так и не пустили. Приехавшие санитары на носилках отнесли Адель к машине «скорой помощи». Больница находилась в Кенсингтоне. Туда поехала только Венеция. Селия твердо заявила, что они с Иззи должны вернуться на свадебное торжество.
– Нельзя портить Киту такой знаменательный день и возбуждать излишнее любопытство. Кстати, где Клио?
– Слушает собственное сердце через стетоскоп доктора. К счастью, она успокоилась. Даже смеется. Я обещала ей, что позвоню Джорди. Нужно спросить у Барти номер. Селия, я должна вам кое-что сказать. Это важно.
– Не сейчас, дорогая. Давай после свадьбы. Всему свое время и место.
Каким-то образом Иззи удалось пережить этот день. Она механически улыбалась, изрекала какие-то банальности, играла роль доброй, любезной, обаятельной гостьи. Все это маска, за которой скрывалась прелюбодейка, едва не ставшая убийцей. Что ей теперь делать, как жить оставшуюся жизнь? Надо же, она настолько отравила существование Адели, что та едва не покончила с собой. Возможно, теперь даже Ник не захочет с ней знаться…
Себастьян еще на приеме почувствовал, что с дочерью творится что-то неладное. Едва они вернулись домой, он напрямую спросил Иззи о причинах. Он был на редкость нежен, старался поддержать, однако не мог скрыть свое огорчение. Ну почему именно его любимая дочь попала в столь отвратительную историю?
– Иззи, я меньше, чем кто-либо, имею право тебя судить. Но Джорди я виню в гораздо большей степени, нежели тебя. Представляю, сколько тебе пришлось пережить. Если бы я знал раньше.
– И если бы я знала раньше, – вздохнула Иззи. – Сейчас я выговорилась, мне стало легче. Но смогу ли я себя простить?
– Тебе придется это сделать, – сказал Себастьян. – Из твоего рассказа получается, что ты виновна лишь отчасти.
– Я так не считаю. А сейчас я поеду к Селии. Я должна перед ней исповедаться.
– Вряд ли Селия будет сурова с тобой. Во всяком случае, не должна.
Селия упрекнула Иззи лишь за то, что та не рассказала ей обо всем раньше.
– Ты же знаешь: мне ты можешь доверять. Я должна была знать. Я терялась в догадках, искала причину отчаяния Адели.
Да, состояние Адели было главным, что волновало Селию. Мать всегда беспощадно судит себя за трагедии своих детей.
– А что делать мне? – всхлипывала Иззи. – Она же считала меня своей близкой подругой.
– Я не говорю, что тебя надо погладить по головке. Нужно было все-таки думать о последствиях. Но Джорди умеет обволакивать своим обаянием и забалтывать. Ты не первая, кого он обманул. Я просто шокирована его поведением.
– Селия, не надо меня выгораживать.
Селия потрепала ее по руке:
– Успокойся, Изабелла. Мы все совершаем поступки, о которых потом горько сожалеем. Но нужно уметь идти дальше, чтобы прошлое оставалось за спиной и не влияло на нашу жизнь. Я этому в той или иной мере научилась. Ты не можешь переиграть свои прошлые поступки, не можешь стереть произнесенные слова. Единственное, что ты можешь, – это уменьшить вред, причиненный ими. И как бы там ни было, ты спасла Адели жизнь. Не забывай об этом.
– Жаль, что мне не позволили с ней увидеться.
– А зачем? Только еще не хватало, чтобы ты помчалась в больницу и стала бы терзать Адель своим раскаянием. Она не в том состоянии, чтобы его выслушивать. И сейчас это никак не поможет ей. Я предлагаю тебе рассказать все Венеции, а уж она решит, как и когда передать твои слова Адели… Лучше расскажи-ка мне, как ты влюбилась в одного из своих очаровательных мальчиков.
Венеция позвонила ей на другой день.
– Здравствуй, Иззи. Думаю, нам стоит встретиться и поговорить. Давай встретимся в «Браунс» за чаем. Согласна?
– Да. Я обязательно приду. Спасибо.
– Тогда до четырех. Не опаздывай.
Можно подумать, она когда-то опаздывала! Иззи пришла за пятнадцать минут до назначенного срока. Она ждала Венецию, как осужденный ждет палача.
– Я решила кое-что сказать тебе, – без прелюдий начала Венеция. Тон голоса и манера говорить все больше напоминали Селию. – Тебе налить чаю? Сахар положить?
– Нет, спасибо.
– Прежде всего хочу поблагодарить тебя за спасение жизни Адели.
– Я тут ни при чем. Совсем ни при чем. Так получилось.
– Однако ее спас не кто-нибудь, а ты. Врач сказал, что ты действовала замечательно. И Клио сумела успокоить. Из всех нас только ты заметила, в каком состоянии находился этот бедный ребенок.
– Видишь ли…
– Пойми меня правильно. Я считаю твою связь с Джорди гадкой. Другого слова не подберу. После всего хорошего, что ты видела от Адели… Я отказываюсь это понимать. Но…
– Венеция…
– Пожалуйста, не перебивай. Мама передала мне ваш вчерашний разговор. То, что ты не знала о болезни Адели. Вранье Джорди, будто его брак распался. Он редкостный мерзавец. Запудривать мозги умеет виртуозно. Он однажды… – Венеция достала из портсигара сигарету, закурила и окуталась густым облаком дыма. – Однажды он попытался ухлестнуть за мной. Я никому не рассказывала об этом. Единственный мужчина, который попробовал вбить клин между мной и Боем. И кто же? Муж моей сестры. Уму непостижимо. – (Иззи застыла, не решаясь даже моргать.) – Я пыталась оправдать его. Он тогда был пьян. Его очень угнетало поведение Лукаса. И все равно это не оправдание, чтобы клеиться к сестре своей жены. Я же сказала, он мерзавец. Может, не всегда и не во всем. Но человек он предельно избалованный, привыкший всегда добиваться своего. Особенно от женщин. У него это началось еще в детстве. Звезда школы, все им восхищались. А это очень скверно. Вот он и начал считать себя необыкновенной личностью, для которой возможно все, даже хождение по воде… Так, на чем я остановилась? Ах да. Что касается Адели, ее болезнь длится уже давно. Все началось задолго до поездки Джорди в Нью-Йорк. Психиатр еще несколько месяцев назад предложил лечить ее электрошоковой терапией.