Соблазны бытия
Шрифт:
– В Париже?
– Да. На следующей неделе. Нужно успеть до Рождества. Понимаю, это может нарушить какие-то ваши планы, однако мисс Проктор-Рейд очень хочет снимать именно вас.
– Я не уверена.
– Мисс Либерман, пожалуйста, соглашайтесь.
– Нони! – раздраженно крикнула мать. – Мне нужно позвонить. Будь добра, поторопись.
Нони повернулась к матери. Адель находилась на грани срыва. Через несколько дней вернется Джорди, и утихшая война вспыхнет снова. Обстановка в доме из унылой станет невыносимой: мать будет без конца плакать, Клио – хныкать и капризничать, Лукас – дуться. Правда, настроение Лукаса в последнее время, как ни странно, улучшилось. Наконец-то ее упрямый брат начал взрослеть.
Адель шумно опустила в раковину кофейник и на полную мощность открыла кран с холодной водой. Агрессивность исходила даже от ее спины.
– Хорошо, – сказала в трубку Нони. – Я с удовольствием поеду. Спасибо за звонок.
Адель вышла из кухни, громко хлопнув дверью.
Элспет усердно убеждала себя, что она очень счастлива. Через несколько месяцев у нее родится ребенок, желанный ребенок. У нее есть любимый и любящий ее муж. У них есть свой дом. Тысячи и даже миллионы девушек по всей Англии завидовали бы ей. Конечно, дом у них невелик. Это даже не домик, а всего лишь двухкомнатная квартира в одном из многоэтажных домов, выстроенных на средства муниципалитета на окраине Глазго. Такие дома строили на месте трущоб и в местах, пострадавших от бомбардировок. Но это современная квартира, и всего лишь на четвертом этаже. Когда Кейр впервые привел ее туда и с гордостью показал их жилище, Элспет ужаснулась и не смогла этого скрыть. Кейр тут же прекратил экскурсию по квартире. Реакция жены его вначале огорчила, а затем и рассердила.
– Да, это совсем не то, к чему ты привыкла. Я же вижу. Это тебе не уютное гнездышко в Челси. Но платить за жилье придется мне, и на другое у меня пока нет денег. Элспет, ты же знала об этом… Что? Внести свою долю? Странные слова, и мне странно слышать их от тебя. Может, со временем ты поймешь. Ты вышла не за богатого издателя, а за школьного учителя, сражающегося с действительностью. Извини, если не оправдал твоих надежд. Возможно, тебе незамедлительно стоит вернуться под родительское крыло и в «Литтонс» и признаться в допущенной ошибке.
– Кейр, не надо так говорить. Прости меня. Я не должна была так реагировать. Но я немного волнуюсь и ничего не могу с этим поделать.
– Вот оно что! И о чем же ты немного волнуешься? О соседях? Не отвечают твоему уровню? Или тебя беспокоит убранство квартиры? Прошу прощения за портьеры. То есть за их отсутствие. У тебя будет достаточно свободного времени. Возможно, ты снизойдешь до житейских забот и сама займешься портьерами. Моя мама тебе поможет. Она предлагала все сделать самой, но я подумал, что хозяйка в этой квартире – ты и тебе захочется собственными руками обустроить наше жилище.
– Кейр, перестань! – чуть не плача, попросила Элспет. – Не сердись на меня. Прости, пожалуйста. Мне нравится эта квартира. Она… приятная. Но она… маловата для нас.
– Мне так не кажется. Здесь есть спальня, гостиная, кухня и ванная. Тебе еще повезло. Мне предлагали квартиры с туалетом на улице.
– Да, но… но где будет спать наш ребенок? В квартире нет комнаты под… – У нее на языке вертелось слово «детская», но Элспет вовремя удержалась и не произнесла его. – Здесь нет комнаты для ребенка.
– Ничего страшного. Ребенок может спать с нами. Что в этом плохого?
– С нами? Кейр, мы не можем поселить малыша в одной комнате с нами.
– Почему нет? Много места он не займет. То, что он будет с нами в одной комнате, не помешает ему дышать, спать и делать все остальное.
– Видишь ли… Понимаешь…
– Ты хочешь сказать, что у людей вашего круга такое недопустимо. У них малыши не спят в одной комнате с родителями. Там ребенок окружен няньками и бабками. Элспет, я уже говорил тебе: если ты хотела такой жизни, нужно было выходить за другого человека. Эта квартира – самое лучшее,
Его глаза опасно сверкнули. Он явно был огорчен и обижен ее отношением. Элспет подошла к мужу, обняла и поцеловала:
– Кейр, прости меня, пожалуйста. Все нормально. И квартира отличная. Но ты должен меня простить. Пойти ради меня на некоторые уступки. Я избалованная девчонка. Ты всегда это говорил. Поверь, мне действительно нравится квартира. Она лучше многих старых домов. Я сделаю портьеры и все остальное. У нас все будет замечательно. Кейр, пожалуйста, прости меня.
Она плакала. Взглянув на ее вздрагивающие плечи, Кейр смягчился и вдруг улыбнулся жене:
– Ладно. Я тебя прощаю. Извини, что не удалось найти квартиру побольше. Когда я стану директором школы, то куплю тебе прекрасный дом. А пока малыш может спать и в гостиной. Мне говорили, что детские кроватки легко переносить с места на место.
Взрыв удалось предотвратить. Пока.
Но теперь, когда они вселились в эту квартиру, Элспет ощущала себя тигрицей в клетке. Почти весь день она ходила взад-вперед по тесному пространству, не зная, чем заняться. От природы Элспет была очень энергичной и вовсе не лентяйкой. Здесь ею владели отчаяние и скука. Она надеялась, что сможет заниматься редактированием, как то делали внештатные редакторы. Но даже Селия не смогла убедить Джея в эффективности «редактирования на расстоянии», особенно когда дело касалось столь важной для издательства книги, как роман Клементайн Хартли. Отказ в работе задевал Элспет сильнее, чем все остальные превратности ее жизни в Глазго.
Каждое утро она бралась за уборку квартиры. Поначалу она делала это энергично и старательно, но очень скоро уборка превратилась в отупляющее рутинное занятие. К десяти или одиннадцати часам она заканчивала прибираться, и впереди ее ждали долгие часы томительного безделья. Живи они в Лондоне, она бы совершала длительные прогулки, однако здешние окрестности не годились для ходьбы. Бесконечные улицы, упиравшиеся в такие же бесконечные улицы. Район, где они жили, нельзя было назвать особо опасным, но здесь обитали люди весьма низкого социального слоя. Местная ребятня дразнила Элспет задавакой. Дети хихикали и указывали на нее пальцем, а их матери – она это точно знала – поглядывали на нее со смешанным чувством любопытства и недовольства. Она попыталась было подружиться с этими женщинами, но ничего не получилось. Ее попытки они расценивали как снисходительность и в лучшем случае игнорировали ее, а в худшем – откровенно грубили. Элспет ловила их косые взгляды в магазине и в самом доме. Соседки глазели на нее, не отвечали на приветствия и посмеивались вслед. Сближению мешало и то, что Элспет плохо понимала местный говор. Искаженное произношение до неузнаваемости меняло знакомые слова. Элспет то и дело бормотала: «Простите, я не поняла» или «Что вы сказали?». Языковуе различие лишь усугубляло различие социальное.
Ежедневные походы к зеленщикам и бакалейщикам, а также в так называемый местный супермаркет превратились в удручающий ритуал. Элспет пыталась выбирать время, когда магазины пустовали. Например, ближе к вечеру, когда дети возвращались из школы и матери их кормили. Или рано утром, когда местные женщины еще занимались домашними делами. Но в магазинах всегда кто-то был, а вечером Элспет нервничала еще сильнее.
Она уже объявила Кейру, что в их следующую поездку в Лондон заберет сюда свою машину. Это было обставлено чисто практическими соображениями – так она быстрее управится с покупками и сможет не ограничиваться лишь ближайшими магазинами. На самом деле машина виделась ей глотком свободы. Имея машину, она не так сильно будет ощущать себя узницей. Кейр спорил, однако недолго, и уступил. Элспет поборола искушение заметить ему, что автомобиль не будет лишним и для него.