Собор Парижской Богоматери (сборник)
Шрифт:
– Сударь, если вы вор, как мне кажется, то вы похожи на цаплю, собравшуюся поживиться пустым орехом… Я, голубчик, сын разорившихся родителей. Поищите лучше в другом месте, ну, хотя бы в этой часовне, здесь много серебряной утвари.
Из-под плаща призрака показалась рука и сжала руку Феба с силою орлиных когтей. Призрак заговорил:
– Капитан Феб де Шатопер!
– Ах, черт! – воскликнул Феб. – Ты знаешь, как меня зовут?
– Я не только знаю, как вас зовут, – продолжал незнакомец в плаще своим замогильным голосом, – я знаю, что у вас на сегодняшний вечер назначено свидание.
– Верно, – отвечал озадаченный
– В семь часов.
– Да, через четверть часа.
– У старухи Фалурдель.
– Совершенно верно.
– За мостом Святого Михаила.
– Святого Михаила Архангела, как говорится в молитвах.
– Нечестивец! – пробормотал призрак. – С женщиной.
– Confiteor [115] .
– И ее зовут…
– Смеральдой, – подсказал Феб, к которому мало-помалу вернулась его всегдашняя беспечность.
При этом имени призрак яростно стиснул руку Феба.
115
Сознаюсь (лат.).
– Капитан Феб де Шатопер, ты лжешь!
Тот, кто увидал бы, каким гневом вспыхнуло при этих словах лицо капитана Феба, как стремительно он отступил назад, вырвав свою руку из сжимавших ее тисков, и каким гордым движением схватился за рукоятку своей шпаги, кто видел бы, с какой мрачной невозмутимостью встретил незнакомец в плаще этот порыв гнева, тот содрогнулся бы от ужаса. Сцена эта напоминала борьбу Дон Жуана со статуей Командора.
– Клянусь Сатаной! – воскликнул капитан. – Такие слова нечасто приходилось слышать Шатоперам, и ты не посмеешь их повторить.
– Ты лжешь! – хладнокровно отвечал призрак.
Капитан заскрежетал зубами. Он забыл в эту минуту, что, может быть, имеет дело с «мрачным монахом», призраком, привидением, и помнил только о полученных оскорблениях.
– А, ну ладно же! – проговорил он, задыхаясь от гнева, и обнажил шпагу, заикаясь и дрожа как в лихорадке от негодования. – Ну, становись в позицию! Живей! Обнажай шпагу, и будем драться насмерть!
Но призрак не двигался. Увидав, что противник его готовится к нападению, он произнес:
– Капитан Феб, – и в голосе его звучали горькие ноты, – вы позабыли о своем свидании.
Гнев людей, подобных Фебу, похож на кипящий молочный суп с высоко вздувшимися пузырями, моментально лопающимися, если на них брызнуть каплей холодной воды. Простое замечание незнакомца заставило капитана опустить уже обнаженную шпагу.
– Капитан, – продолжал незнакомец, – завтра, послезавтра, через месяц, через десять лет я всегда готов перерезать вам горло, но сегодня отправляйтесь сначала на свидание.
– В самом деле! – согласился Феб, как будто обрадованный представившимся исходом. – И дуэль, и любовное свидание одинаково прекрасные вещи, так зачем же упускать одну из них?
И он вложил шпагу в ножны.
– Отправляйтесь же на свое свидание, – снова проговорил незнакомец.
– Очень вам благодарен за любезный совет, – отвечал с маленькой запинкой Феб. – Действительно, мы и завтра поспеем наделать дырок в костюме своего прародителя Адама. Весьма признателен вам за разрешение приятно провести время. Правда, я рассчитывал сейчас приколоть вас и все-таки поспеть вовремя к своей красотке,
– Вот вам чем заплатить.
И Феб почувствовал, как холодная рука незнакомца сунула ему какую-то крупную монету. Он не мог удержаться, чтобы не схватить деньги, и крепко пожал руку, протянувшую их.
– Ей-богу, – воскликнул он, – вы славный малый!
– С одним условием, – продолжал незнакомец. – Докажите мне, что я ошибся, а вы говорили правду. Спрячьте меня где-нибудь так, чтобы я мог сам убедиться, что эта женщина именно та, чье имя вы назвали.
– Пожалуйста, – отвечал Феб, – мне это безразлично. Мы возьмем келью святой Марты. Там есть рядом собачья конура, откуда все прекрасно видно.
– Ну так пойдем, – промолвила тень.
– К вашим услугам, – отозвался капитан. – Не знаю, может, вы и сам дьявол, но на сегодняшний вечер – мы друзья. А завтра я уплачу вам долги моего кошелька и моей шпаги.
Они быстро зашагали вперед. Через несколько минут по плеску воды капитан догадался, что они подходят к мосту Святого Михаила, в то время застроенному домами.
– Сначала я вас спрячу, – обратился Феб к своему спутнику, – а потом пойду за красоткой. Она меня поджидает у Малого Шатлэ.
Незнакомец ничего не ответил. За всю дорогу он не проронил ни слова. Феб остановился перед низенькой дверью и начал стучать в нее изо всех сил. В щелях двери показался свет.
– Кто там? – спросил старческий голос.
– Черт! Дьявол! Сатана! – отвечал капитан.
Дверь сейчас же отворилась, и глазам посетителей представились старая женщина и старая лампа, обе одинаково дрожащие. Старуха была сгорбленная, одетая в лохмотья, с трясущейся головой и узенькими щелками вместо глаз, повязанная какой-то тряпкой, вся покрытая морщинами на лице, на руках, на шее. Губы у нее ввалились между беззубых десен, а вокруг рта торчали пучки седых волос, придававшие ей сходство с кошкой. И внутренность комнаты была так же непривлекательна и ветха, как ее хозяйка. Стены, вымазанные известкой, потолок, подпертый почерневшими балками, убогий очаг, повсюду паутина. Посреди комнаты было нагромождено несколько хромоногих столов и расшатанных скамеек. Грязный ребенок копался в золе, а в глубине виднелась крутая деревянная лестница, упиравшаяся в люк, проделанный в потолке.
Переступив порог притона, таинственный спутник Феба старательно закрыл лицо плащом до самых глаз. Между тем капитан, продолжая отчаянно ругаться, поспешил «сверкнуть золотым экю на солнышке», по выражению нашего неподражаемого Ренье.
– Дай нам келью святой Марты, – распорядился капитан.
Старуха назвала его монсеньором и спрятала экю в ящик стола. Это была та монета, которую дал Фебу человек в черном плаще. Не успела она повернуться спиной, как лохматый, оборванный мальчишка, копавшийся в золе, ловко подкрался к столу, вытащил из ящика монету, а на ее место положил сухой лист, оторванный им от веника.