Собор
Шрифт:
– Когда смерть так близка, я вряд ли могу упрекать тебя, Меган, – сказал он.
Она гордо вздернула подбородок в вызывающем жесте и резко произнесла:
– Да брось ты, даже если из этого ничего хорошего не выйдет, ты, по крайней мере, нашел себе подходящего напарника.
Отец Мёрфи слышал каждое слово, но ничего не понимал; у него перехватило дыхание, когда Меган спросила Флинна:
– Мой брат умер?
Флинн кивнул. Ее лицо осталось на удивление безразличным. Она подошла к Лири, в то же время пристально глядя на Флинна своими зелеными глазами.
– Мы
– Мне не нужны твои напоминания о моих обязанностях и твоя забота о моей судьбе.
– Когда они заявятся сюда? Каким образом собираются проникнуть? – поинтересовался Лири.
Флинн разъяснил ситуацию и добавил специально для Лири:
– А тебя ждет богатейший в твоей жизни урожай.
– Да, даже после того как ты сдохнешь, я еще долго буду стрелять, – заметил Лири.
Флинн пристально посмотрел в его темные глаза, которые глядели на него из-под маски, и спросил:
– А что будешь делать потом?
Лири ничего не ответил.
– Мне трудно верить, мистер Лири, в готовность умереть вместе с нами.
– Он так же предан нашему делу, как и ты. Если нам суждено умирать, так умрем вместе, – вмешалась Меган.
Флинн так не думал. У него возникло желание предупредить Меган, но он не знал, что сказать, поэтому желание быстро прошло, и он просто произнес:
– До свидания, Меган. Желаю удачи!
Она вернулась обратно к скамьям и села рядом с Лири.
Отец Мёрфи внимательно посмотрел на две фигуры в рясах, и они тоже оглянулись. Он подумал, что они не колеблясь могли бы прикончить его оттуда и даже не задумались бы, что человек – не насекомое. Но все же…
– Я должен спросить их… – сказал он Флинну.
– Пойдемте, не выставляйте себя опять дураком, – остановил его Флинн. Отец Мёрфи повернулся к нему:
– Дурак – вы, потому что привели их сюда.
Меган и Лири, казалось, почувствовали, о чем они говорят. Меган обернулась и позвала наигранно приторным голосом:
– Идите сюда, отец! Отпустите нам наши грехи. – Лири рассмеялся, а она продолжала: – Только приходите ночью, святой отец, а то, боюсь, все увидят ваше лицо, покрасневшее, как кардинальская шапочка, потому что вам навряд ли доводилось слыхивать о таких грехах, как наши.
Она рассмеялась, и Флинн подумал, что никогда раньше не слышал, как она смеется. Он снова взял священника за руку и повел его, без всякого сопротивления с его стороны, в южную башню. Поднявшись по лестнице, они вошли в длинный юго-западный трифорий. Там стоял у парапета Джордж Салливан и не спускал глаз с двери северного трансепта. Его одеяние – юбка шотландских горцев и гимнастерка – как-то не очень гармонировало с черной автоматической винтовкой и патронташем. Флинн тихо позвал:
– Джордж, можешь поведать обо всех своих грехах священнику.
Салливан покачал головой и, не поднимая на них глаз, закурил. Казалось, что его мысли витают где-то далеко. Флинн слегка подтолкнул его локтем и показал
– Ты должен будешь подстраховывать Галлахера.
Салливан поднял глаза.
– А почему Меган не пойти туда?
Флинн не ответил, а Салливан не настаивал. Флинн внимательно посмотрел на Абби Боланд. Личные отношения всегда только усиливали фениев, но, случалось, и становились помехой…
Салливан тоже взглянул через неф и смущенно сказал:
– Я видел, как она исповедовалась священнику… Эти наши проклятые бабы вечно считают себя в чем-то виноватыми, и их мучит совесть… Чувствую какую-то измену…
– Ну вот и расскажешь ему, что видел, – мягко сказал Флинн.
Салливан начал сбивчиво излагать, но остановился и задумался. Флинн протянул к нему руку, и Джордж крепко пожал ее.
Затем отец Мёрфи и Флинн вернулись в южную башню, поднялись там на десятый этаж и оказались в башенке, где в темноте у окна стоял Рори Дивайн. Лицо его потемнело, на худых плечах свободно висела большая, не по размеру, куртка. Он приветливо поздоровался с пришедшими, но вид священника с пурпурной накидкой на плечах, пожалуй, не поднял его настроения.
– Примерно в пять пятнадцать эту башенку со всех сторон начнут обстреливать бронебойными пулями снайперы, – пояснил Флинн.
– Их будет целая толпа, не так ли?
Флинн продолжал:
– И тем не менее ты должен остаться здесь и стрелять по вертолетам. По бронетранспортерам стреляй из противотанкового гранатомета.
Дивайн подошел к разбитому окну и посмотрел вниз. Флинн добавил еще пару фраз к своим указаниям, а потом сказал:
– Вот отец Мёрфи интересуется твоей душой.
Дивайн посмотрел назад, на священника:
– Я уже исповедовался минувшим утром в этом же самом соборе у отца Бертеро. После этого никаких особых грехов не было.
– Если вы покаетесь, – сказал отец Мёрфи, – обретете спасение. – Он повернулся и направился к входу на лестницу.
На прощание Флинн пожал Дивайну руку:
– Удачи тебе! Увидимся в Дублине.
– Пока, Брайен… Жду тебя в пивной Каванахса или на нашем старом месте… в пивнушке у черной стены.
Флинн повернулся и бросился вниз по лестнице, догнав отца Мёрфи на ближайшем пролете. Они вышли из южной башни и, пройдя церковные хоры, подошли к колокольне. Флинн, показав рукой на винтовую лестницу, сказал:
– Я должен снова поговорить с Маллинсом.
Отец Мёрфи хотел напомнить, что существует полевой телефон, но что-то в поведении Флинна остановило его. По винтовой лестнице они добрались до площадки, откуда вверх приходилось подниматься по скобам пожарной лестницы. Добравшись до нижней звонницы и войдя в нее, Флинн огляделся. В большом четырехугольном помещении тускло блестели стекла маленьких окошек, вделанных в толстые стены. Маллинс предусмотрительно разбил почти все окна на случай, если придется менять позицию. Подняв с пола толстый осколок стекла, Флинн посмотрел на него, а потом на священника и проговорил: