Собрание народных песен

Киреевский Петр Васильевич

362

«Ты о чем, ты о чем, ты моя кукушечка, о чем ты кукуешь?..»

— Ты о чем, ты о чем, ты моя кукушечка, о чем ты кукуешь? — Да ведь как же мне, кукушечке, как мне ни куковати? Что один-то был зеленый сад — и тот стал засыхать, Что одно у меня тепло гнездышко — и то разорили, Что один-то был соловушко, да и тот вылетает, Что один в меня мил сердечный друг — и тот отъезжает, Что одноё красную девушку мене спокидает. А я одна, красная девушка, дома остаюся, Много горя-горюшка наберуся.

363

«Пойду я в рощу, погуляю…»

Пойду я в рощу, погуляю, Белую березу заломаю, Али-лей,

заломаю! [77] Белую, кудряву защипаю! Я вырежу два пруточка, Я сделаю два гудочка, А третию балалайку. Заиграйте вы, гудочки, Разбудите моего мужа, Разбудите вы старого: — Вставай, старый, не ленися! Вот тебе помои, умойся! Вот тебе рогожка, утрися! На заслонку, богу помолися! На тебе сухарик, подавися! Вот тебе батог, подоприся! Вот тебе корыто, завалися!

77

Припев с повторением последнего слова второй строки поется после каждого двустишия.

364

«На речке-реке, на речке быстрой…»

На речке-реке, на речке быстрой Купался бобер, черный, молодой. Он не выкупался, только вымарался, На берег узшел — обтряхивался, На горку узшел — обсушивался. Охотнички ездят, черного бобра ищут, Хочут бобра бить, кунью шубу сшить, Бобром опушить, жену снарядить, К обедне отпустить, во след поглядеть!

365

«Соловей-птица на долинушки сидит…»

Соловей-птица на долинушки сидит, Горьку ягоду калинушку клюет. Мил по горенке, мил похаживает, Калену стрелу мил заряживает. Каленой стреле мил приказывает: — Ты лети, лети, ты, калинова стрела, Ты лети, лети ты на Волгу на реку. Ты убей, убей серу птицу на воде, Сиза голубя ты на каменной стене, Красну девицу во высоком тереме.

366

«У меня ли, молодешеньки…»

У меня ли, молодешеньки, Невелик мужичоночка, Он увесь с кулачоночка, Надо мною надругается, Над отецкою дочерью, Над великою боярынью: Заставляет разувать, раздевать, Часты пуговки расстегивати, Его станет подергивати.

367

«Парашенька пашенку пахала…»

Парашенька пашенку пахала, Широкие борозды метала, Белую капустку садила, Она садила, говорила: — Родись, моя белая капустка, Родись бела, кочениста. Листом лопушиста, — Со вечера тучи заходили, С полночи дождь поливаить, Белый свет градом усыпаить, Грать девок на улицу не пускаить. — Ох, тетки, молодки. Не любите мово мужа, Не любите мово мужа, Нету в свете ево хуже! — Да и черт с тобою, Подцепи его себе на шею, Волочи за собою. — Уж и я ж его волочила. Аж шея моя заболела, Как котел, посинела!

368

«Уж я улицей — серой утицей…»

Уж я улицей — Серой утицей, Через зелен сад — Перепелушкой, Через барский двор — Я холопушкой. — Ах, рассукин сын холоп! И где был ты, пробывал? — Сударыня-барыня, У тебя в тереме, С твоей дочерью! — Ах,

рассукин сын холоп, Я тебя с двора сошлю! — Сударыня-барыня, Я и сам сойду Да три беды сорежу: Как и первую беду — Пару коней уведу, Как другую беду — Я карету заложу, А и третью беду — Твою дочерь увезу.

369

«Из боярских ворот выезжает тут холоп…»

Из боярских ворот Выезжает тут холоп. Ай, навстречу холую Сама барыня идеть, Сама спрашиваить: — Уж ты где, холуй, был, И где был-пабывал, И где был-пабывал, И где ночку начевал? — Сударыня-боярыня, Я у вас ва дому, Ва высоком тиряму, Ва высоком тиряму С твоей дочерью. — Уж рассукин сын холоп, На што сказываишь? — Сударыня-боярыня, На што спрашиваишь? Кабы ты ни спрасила, Я бы повик ни сказал.

370

«Уж ты, Доня белая…»

— Уж ты, Доня белая, На что глупость сделала, Любить Ваню кинула? — Как же его любить? Душа, сердце не лежит… Всегда пьянаво вижу Во царевом кабаке Во бумажном колпаке. Он за сеткою сидить, Зеленое вино пьеть, С кабака пьяный нейдеть… Молодая жена за ним идеть, Шелковую плеть несеть, Хочить мужа проучить: — Ступай, пьяница, домой, Распропоица, домой! Распропил ты, размотал Все твое житье-бытье!

371

«Из-за лесу, лесу темнаго…»

Из-за лесу, лесу темнаго, Из-за садику зеленаго Заходили тучки темныи, Тучки темныи, непогожии, Сы снегами, сы морозами, Сы частым дожжичком. Пролегала там дорожунька Широка, торна, все раскатиста, Раскатистая, разухабиста. Да никто по ней ни хаживал, Никто следу ни накладывал, Только ехала, проехала Единая дочка к матери, К отцу, к матери поехала. В ней кобыла уморилася, Серед лесу становилася, Серед лесу, серед темнаго, Серед садика-то зеленаго. С соловьями думу думала, С молодыми думу крепкую: — Соловей ты мой, соловеюшка, Залетная, вольна пташечка. Полети-кася, соловеюшка, На родимую на сторонушку. Ты скажи, скажи, соловьюшка, Моей матушке да низкой поклон, А батюшке — челобитьице. Это, матушка, неволюшка, Осударушка, боярщина! Посылают меня, молоду, По стюденую по ключ — по воду. Налетели гуси серые, Возмутили воду свежаю!

372

«Во садику во зеленинькям, во зеленом гуляла…»

Во садику во зеленинькям, во зеленом гуляла, Я хорошава, я пригожива ждала. Ни дождавши его, возле садику пошла. Навустречу да мне мил-хороший друг идет: — Здрастуй, милая, ты хорошая моя, Сы чего же-ты худа, бледна стала? — Как же мне худой, бледной не быть? Завсегда я, молода, сокрушаюся по табе! Меня с горя, сы тоски мои ножиньки по сырой земле нейдут. Мои ручушки ко работушки не льнуть. Мои ручушки ко работушки не льнуть. Я пойду ли, молода, во зеленыя луга, Я сорву, молода, с ярой травушки цветок, Я совью ли, молода, сибе легинький венок!