Собрание пьес. Книга 2
Шрифт:
Человек земли. Хочу от вас услышать сладкое слово. Хочу.
Она. Вы умеете хотеть. Ваша воля подавляет мою. Мне тяжело, но и сладко. Зачем, зачем заставили вы меня полюбить вас?
Человек земли. Ты любишь меня! О милая моя, пойдем со мною. Мы должны быть вместе. Этого требует правда нашего чувства и свобода наших душ. Иди за мною, со мною!
Она. Как могу я решиться на это? Над безднами вознесена моя любовь, — и я боюсь, боюсь! Я знаю
Человек земли. Со мною ты ничего не должна бояться.
Она. Какая радость — любить! И какая печаль!
Человек земли. Люби меня, люби, моя милая! Ничего не бойся. Радостно любить, — это ты хорошо сказала. Но откуда же в тебе эта печаль?
Она. Мне жаль его. Как я его оставлю? Возможно ли это?
Человек земли. Он не станет тебя удерживать. Он сам поймет.
Она. Такая печаль! Но почему-то мне легко. Так странно легко, точно я переживаю дивный сон. В груди моей радостно трепещут жаркие надежды!
Человек земли. Как же может быть иначе! Разве ты не знаешь, что только любовь должна царить на земле? Где любовь, там радость, там надежды.
Она. Мне тяжело и страшно, когда я вспомню, что надо сказать ему.
Человек земли. Не будем откладывать этого, пойдем к нему и скажем.
Она. Нет. Я еще не готова к этому разговору.
Человек земли. Тогда я пойду к нему один.
Она. Нет, нет! Я сама должна сказать ему все.
Человек земли. Мне надо торопиться. Я и так пробыл здесь слишком долго. Я не могу дольше медлить здесь. Пойдем к нему.
Она. Тише! Кто-то идет… Это он сам идет сюда.
Они отходят друг от друга и останавливаются в неловких позах, глядя на дом. Из двери дома показывается Он. Смотрит на них, и лицо его становится печальным.
Она (подходя к нему, с волнением). Я должна сказать тебе…
Волнение мешает ей говорить. Он смотрит на Нее с печалью и сожалением. Человек земли стоит в стороне и смотрит мрачно и решительно.
Он. Что с тобою? Ты чем-то взволнована. Что-нибудь случилось?
Она. Не знаю, как сказать. Не знаю… Теперь, когда я стою перед тобою, мне кажется, что я забыла все слова, которыми хотела сказать тебе это.
Он. Что же ты хотела сказать мне, дорогая? Говори, ничего не бойся.
Она. Ты меня так любишь. А я уже почувствовала, что недостойна тебя!
Он. Возлюбленная моя, зачем ты это говоришь? Наш гость может подумать, что ты и вправду
Она. Он это знает.
Он. Разве ты не знаешь, как я люблю тебя? Ты для меня единая и вечная, воплощение запредельной истины. Вся правда мира покоится в твоей чистой груди и в твоих непорочных глазах. Как же ты можешь быть недостойна меня?
Она. Я не могу больше. Это сильнее меня. Я не знаю, что со мною. О Боже мой!
Человек земли. Позвольте мне говорить за вас.
Она. Нет, нет, не надо. Я сама. Дорогой мой друг, единственный, прости меня, — я люблю его, того человека, пришедшего с земли.
После этих слов — полминуты тягостного молчания.
Она рыдает почти беззвучно, закрыв лицо руками, стоя одинаково далеко от обоих. Он стоит пораженный. На лице Человека земли выражение гордой победы.
Он подходит к Ней, отводит ее руки от лица, смотрит на нее проницательно, словно что-то в ней видя первый раз, и начинает говорить с горестным недоумением.
Он. Так ли я тебя понял? Из своего сердца вынула ты одну любовь, как ожерелье из ларчика, и вложила туда другую? Ты его полюбила?
Она. Да, я люблю его.
Он. Ты? Чистая? Единственная? Моя? Воплощение всемирной истины! Или я перестал понимать? Или основы мира поколебались?
Она. Я ведь только маленькая, слабая женщина, одна из многих. Ты ошибся во мне. Не мне устоять на высотах, на которые вознесся ты.
Он. Тогда кто же из людей устоит? Кто же из них не мал и не слаб?
Человек земли. Вы — мудрый и справедливый. Вы привыкли к размышлениям, истина человеческих отношений открыта перед вами, как развернутая книга. Подумайте, — и вы сами признаете, что ей лучше уйти отсюда, уйти со мною.
Он. Куда же она пойдет? Пути отсюда ведут в бездну.
Человек земли. Она пойдет со мною в город. В город, который люди построили для того, чтобы трудиться, наслаждаться жизнью и неустанно двигать ее вперед.
Он. Вы говорите о грубом материалистическом прогрессе.
Человек земли. Другого на земле и нет. Дух зависит от материи. Или от энергии, если хотите, — но ведь это все равно. Наш век — век быстрых, механических устремлений. Мы не мечтаем о вселенской истине, которая для человека недоступна и непонятна, — мы просто строим дороги. Впрочем, простите, я не хотел спорить с вами об отвлеченных вопросах. Перед нами более сложная и трудная задача, чем вопрос о прогрессе. Дело идет о живой человеческой жизни.