Собрание сочинений, том 15

Энгельс Фридрих

Магнаты хлопчатобумажной промышленности между тем упорно сохраняли позу «стоиков». Их нигде нельзя было найти — ни в местных комитетах, созданных для помощи нуждающимся, ни в лондонском комитете. «They are neither here nor there, but they are on the Liverpool market» («Их нет ни здесь, ни там, они на ливерпульском рынке»), — пишет одна лондонская газета. Торийские газеты и «Times» изо дня в день мечут громы и молнии против хлопковых деспотов, которые, высосав миллионы «из крови и плоти рабочих», отказываются теперь пожертвовать хотя бы грош на сохранение «источника их богатства». Газета «Times» послала своих репортеров в фабричные округа: их весьма подробные сообщения никоим образом не могут способствовать популярности «cottonlords». Зато газеты промышленников — «Morning Star», «Economist», «Manchester Guardian» и т. д. — обвиняют «Times» в разжигании классовой борьбы с целью замазать виновность правительства, его хозяйничанье в Индии и т. д. Более того, «Times» обвиняется в «коммунистических тенденциях». «Times», очевидно, весьма обрадовавшись случаю восстановить свою популярность, отвечает с едкой иронией: если «cottonlords», с одной стороны, поступают весьма разумно с экономической точки зрения, используя нынешний недостаток хлопка в целях спекуляции, то, с другой стороны, они завзятые коммунисты, и притом «коммунисты самого худшего сорта». Эти богатые господа очень хотели бы, чтобы Англия взяла на себя все расходы и тем самым сохранила для них наиболее

ценную часть их капитала без каких бы то ни было затрат с их стороны. Ведь их капитал состоит не только из фабрик, машин и банковских вкладов, но в еще большей степени из хорошо обученных рабочих армий Ланкашира и Йоркшира. И в тот момент, когда эти господа сами закрывают свои фабрики, чтобы продавать сырье с 500 процентами прибыли, они еще требуют, чтобы английский народ содержал распущенные ими армии.

Во время этой необычной распри между земельной и промышленной аристократией — кто из них больше высосал соков из рабочего класса и кто из них меньше всего обязан помочь нуждающимся рабочим — с самими нуждающимися происходят такие вещи, о которых и понятия не имеют поклонники «great exhibition» [ «великой выставки». Ред.] на континенте. Событие, о котором я расскажу ниже, было официально засвидетельствовано.

В маленьком коттедже в Гоксхолме, близ Падмондена (Западный Райдинг в Йоркшире) жил отец с двумя дочерьми; отец был стар и немощен, дочери добывали себе хлеб работой на хлопчатобумажной фабрике г-на Халлиуэлла. Они занимали жалкую комнату в нижнем этаже, в нескольких футах от грязной канавы; над их окном находилась лестница, которая служила ходом для жильцов верхнего этажа. Эта лестница лишила их жалкую конуру света. В самые лучшие времена они зарабатывали лишь столько, сколько необходимо для того, чтобы «сохранить душу в теле», но за последние пятнадцать недель иссяк единственный источник заработка. Фабрика закрылась; семья осталась без всяких средств к существованию. Шаг за шагом нищета затягивала их в свою бездну. Каждый час приближал их к могиле. Скудные сбережения были скоро исчерпаны. Пришел черед жалкой мебели, платью, белью — всему, что можно было продать или заложить, чтобы превратить это в хлеб. Точно известно, что в течение четырнадцати педель они, не заработав ни единого фартинга, ни разу не обратились за помощью к приходу.

В довершение беды старик уже месяц болел и был не в силах встать с постели. Трагедия Уголино и его сыновей повторилась лишь без сцен каннибализма в падмонденской хижине. Дней восемь тому назад (12-го числа) более крепкая из обеих девушек, дойдя до крайнего отчаяния, решилась, наконец, пойти к попечителю о бедных и рассказать ему горестную повесть. Сей господин, как это ни покажется невероятным, ответил, что он ничего не может сделать для семьи до будущей среды. Трое несчастных страдальцев должны потерпеть еще пять дней, пока могущественный палач не соблаговолит, наконец, оказать помощь. Семья стала ждать, ничего другого ей не оставалось делать. Наконец, наступила долгожданная среда, когда официальная благотворительность должна была кинуть голодающей семье крохи хлеба; тут жители села были напуганы слухом, что одна из сестер умерла от голода. Ужасный слух оказался правильным. Распростертый на жалких нарах, в окружении символов страшной нищеты, лежал труп девушки, умершей от голода; отец ее, истощенный и беспомощный, рыдал в своей постели; у оставшейся в живых сестры едва хватило сил рассказать историю своих страданий. Мы знаем по опыту, чем кончится этот ужасный случай, отнюдь не исключительный в наше время. Будет произведен осмотр умершей. Coroner (следователь, осматривающий трупы) станет распространяться насчет благожелательного духа английского закона о бедных, вновь сошлется на превосходный аппарат для проведения закона в жизнь, чтобы prima facie [сразу же. Ред.] доказать, что закон никак не может быть ответственным за этот печальный случай. Попечитель сумеет оправдаться, и если даже суд не наговорит ему комплиментов, то во всяком случае для своего успокоения он узнает, что за ним нет ни малейшего прегрешения. Наконец, присяжные увенчают эту комедию торжественным приговором: «Died by the visitation of God» (Скончалась по воле божьей).

Написано К. Марксом около 20 сентября 1862 г.

Напечатано в газете «Die Presse» № 266, 27 сентября 1862 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

К. МАРКС

МИТИНГИ ГАРИБАЛЬДИСТОВ. — НУЖДА СРЕДИ РАБОЧИХ ХЛОПЧАТОБУМАЖНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ

Лондон, 30 сентября

После митинга гарибальдистов в Ньюкасле, описанного мною в одной из предшествующих статей, состоялись подобные же митинги в Сандерленде, Данди, Бирмингеме, Лондоне и других городах. Характер этих митингов был повсюду один и тот же, и их последнее слово неизменно гласило: «Французы должны очистить Рим». В настоящий момент во всех районах Лондона намереваются избрать депутатов и послать их en masse [всех. Ред.] к лорду Джону Расселу, чтобы заставить его выступить против продолжающейся оккупации Рима французскими войсками. «Pressure from without» (давление извне) есть ultima ratio [последний довод, крайнее средство. Ред.] англичанина в его борьбе со своим правительством.

А между тем тюильрийский кабинет взирает на эти народные демонстрации в Англии без особого удовольствия и далеко не равнодушно, как об этом можно судить по следующей выдержке из «Newcastle Journal» [343] :

«Император французов обратил внимание английского правительства на тон речей, преобладавший на последнем митинге гарибальдистов в Ньюкасле. Было подчеркнуто, что два оратора, и в том числе председатель собрания, муниципальный советник Ньютон, намекали на заговоры против жизни императора и самым недвусмысленным образом угрожали ему смертью за его политику в отношении Италии. Правительство сочло нужным поэтому принять соответствующие меры и заявить, что законы Англии будут применяться со всей строгостью как для предупреждения, так и для наказания всех заговоров, подобных заговору Орсини, д-ра Бернара и других, — тем более, что на вышеупомянутом митинге совершенно открыто высказывалось намерение повторить покушение Орсини. Это предостережение правительства основывается на том, что в последнее время в мадзинистских кружках произносились речи, раздавались угрозы и делались глухие намеки на действия, вроде тех, которые предшествовали заговору Орсини. В заключение мы можем сообщить нашим читателям, что судебными властями уже предприняты первые шаги в связи с митингом в Ньюкасле».

343

«Newcastle Journal» — сокращенное название английской консервативной газеты «Newcastle Daily Journal» («Ньюкаслская ежедневная газета»), основанной в 1832 г. и выходившей под данным названием с 1861 по 1920 год.

Таковы сведения «Newcastle Journal». Кто хоть сколько-нибудь знаком с положением дел в Англии и с господствующим здесь настроением, тот знает также, что всякое вмешательство

нынешнего кабинета в народные демонстрации может окончиться только его собственным падением, как это и было во время покушения Орсини [344] .

Ввиду надвигающейся зимы положение в фабричных округах становится с каждым днем все более угрожающим. «Morning Star» предостерегает сегодня, что если нынешние методы «официальной благотворительности» не изменятся, то зимой мы станем свидетелями волнений, которые оставят далеко позади бурные сцены 1842–1843 годов [345] . Непосредственным поводом для этого прорицания Кассандры послужило напечатанное во всех английских газетах заявление одного манчестерского рабочего, прежде занятого в машинном (хлопчатобумажном) ткацком производстве, а теперь выброшенного на мостовую. Чтобы понять это заявление, содержание которого я вкратце изложу ниже, нужно знать, что такое «labour test» («трудовое испытание»). Английское законодательство о бедных 1834 г., представлявшее собой попытку искоренить пауперизм путем применения к нему наказания, как за постыдное преступление, требует, чтобы хлопочущий о пособии, прежде чем его просьба будет удовлетворена, доказал свое «желание работать». Для этого он разбивает камни или «picks oakum» (рассучивает старые корабельные канаты и т, д.) — бессмысленные операции, которые служат наказанием для приговоренных к каторжному труду преступников в английских тюрьмах. После этого «трудового испытания» нуждающийся получает шиллинг в неделю на каждого члена своей семьи, причем полшиллинга выдается деньгами и полшиллинга хлебом.

344

Имеется в виду отставка кабинета Пальмерстона в феврале 1858 г. в связи с отклонением палатой общин внесенного им билля о заговорах (см. примечание 281). Поводом к внесению билля явилось покушение на Наполеона III, совершенное 14 января 1858 г. итальянским революционером Орсини, проживавшим до этого в Лондоне.

345

Речь идет о массовом подъеме чартистского движения летом и осенью 1842 г. в связи с обострением экономического кризиса в Англии весной 1842 года. В начале августа 1842 г. в Стейлибридже (близ Манчестера) вспыхнула забастовка, охватившая вскоре основные промышленные районы страны. Начавшись с экономических требований, стачка быстро переросла в политическую и проходила под лозунгом борьбы за Хартию. Только с помощью регулярных войск правящим классам удалось расправиться со стачечниками. После неудачи стачки в Стейлибридже, за которой последовали правительственные репрессии, чартистское движение временно пошло на убыль. Этому способствовало также некоторое оживление в промышленности, начавшееся в 1843 году. Подробное описание этих событий содержится в работе Ф. Энгельса «Положение рабочего класса в Англии» (см. настоящее издание, т. 2, стр. 454–457).

Обратимся теперь к «заявлению» английского ткача. Его семья состоит из шести человек. Прежде он имел хороший заработок. Но вот уже восемнадцать недель, как его рабочее время сократилось вдвое и вчетверо. За это время недельный доход семьи едва достигал 8 шиллингов. В последнюю неделю фабрика, на которой он работал, была полностью остановлена. За свое жилье он платит 2 шиллинга 3 пенса в неделю. Он заложил и продал все, что только можно было вынести из дома, и остался без гроша в кармане; угроза голодной смерти нависла над ним и его семьей. Тогда он был вынужден обратиться за помощью в попечительство о бедных. Рано утром в прошлый понедельник он явился к «guardians» [ «попечителям». Ред.].

После «сурового допроса» они направили его к чиновнику, ведавшему пособиями в его округе. Прошел целый час, прежде чем чиновник допустил его к своей сиятельной особе. Затем чиновник снял с него вторичный допрос и… отказал ему в пособии на том основании, что он на прошлой неделе заработал 3 шиллинга, хотя «проситель» дал ему подробный отчет о том, как он израсходовал это «состояние». Таким образом, рабочему и его семье предстояло голодать до следующей среды. В среду он отправился опять в бюро «guardians». Здесь он узнал, что для получения пособия он должен сначала подвергнуться «трудовому испытанию». Пришлось пойти в workhouse (бастилию для бедных) [работный дом. Ред.] и с пустым желудком рассучивать там канаты до половины шестого вечера вместе о 300 других рабочих, битком набитых в тесном помещении приблизительно в тридцать ярдов. Здесь, в невыносимой жаре, тесно прижатые друг к другу на скамейках, среди удушливых испарений и пыли, «мученики трудового испытания» — эти искусные рабочие, создатели национального богатства Англии, — должны были производить самые унизительные операции, к каким только можно принудить человеческое существо. С таким же успехом можно было бы требовать от часовщика, чтобы он ковал подковы, или от органиста, чтобы он сам раздувал мехи своего органа» Закончив эту операцию, наш «ткач» получил ровно 5 шиллингов — наполовину деньгами, наполовину хлебом. После того как он уплатил за жилье, у него осталось, таким образом, неполных 2 пенса (около двух прусских зильбергрошей) для каждодневного пропитания шести человек. А в следующую среду ему предстояло снова выдержать «божье испытание», которое обычно повторяется каждую неделю. Но «ткач» теперь публично заявил, что он предпочитает умереть со своей семьей от голода, чем вторично подвергнуться такому позору.

Написано К. Марксом 30 сентября 1862 г.

Напечатано в газете «Die Presse» № 273, 4 октября 1862 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

К. МАРКС

К СОБЫТИЯМ В СЕВЕРНОЙ АМЕРИКЕ

Непродолжительный поход в Мэриленд [346] решил судьбу Гражданской войны в Америке, как бы ни колебалось еще в течение известного времени военное счастье обеих борющихся сторон. Ранее на страницах этой газеты уже указывалось, что борьба за обладание пограничными рабовладельческими штатами является борьбой за господство над Союзом; между тем Конфедерация потерпела поражение в этой борьбе, хотя и начала ее при самых благоприятных условиях, которые никогда больше не смогут повториться.

346

Наступление конфедератов в штате Мэриленд, начавшееся 4 сентября 1862 г., закончилось их поражением при Антитам-Крике 17 сентября.

Мэриленд по праву считается головой, а Кентукки — руками партии рабовладельцев в пограничных штатах. «Лояльность» Балтимора — столицы Мэриленда — до сих пор поддерживалась лишь с помощью осадного положения. Не только на Юге, но и на Севере господствовало непреложное убеждение в том, что появление конфедератов в Мэриленде послужит сигналом к массовому народному восстанию против «сателлитов Линкольна». Дело шло здесь не только о военном успехе, но и о моральной демонстрации, которая должна была наэлектризовать сторонников южан во всех пограничных штатах и с непреодолимой силой увлечь их в водоворот событий. Занятие Мэриленда означало бы падение Вашингтона и угрозу для Филадельфии, а также поставило бы под вопрос безопасность Нью-Йорка.