Собрание сочинений, том 15
Шрифт:
27 ноября американский сенатор Чарлз Самнер (из Массачусетса), тот самый, которому во время канзасской аферы один южанин нанес оскорбление палочными ударами, сделал на многолюдном собрании в нью-йоркском институте Купера [261] блестящий доклад о происхождении и скрытых пружинах рабовладельческого мятежа. После его речи собрание приняло следующее решение:
«Выдвинутая генералом Фримонтом доктрина относительно освобождения рабов, принадлежащих мятежникам, а также последующие заявления генерала Бёрнсайда, сенатора Уилсона, Джорджа Банкрофта» (знаменитого историка), «полковника Кокрена и Саймона Камерона, считающих причиной мятежа возможное уничтожение рабства, выражают моральную, политическую и военную необходимость. Собрание считает, что общественное мнение Севера в настоящий момент отнесется с полным сочувствием ко всякому практическому плану, который может быть предложен в целях искоренения этого
261
Речь идет об эпизоде, разыгравшемся в сенате США во время вооруженной борьбы в Канзасе (см. примечание 155). 19–20 мая 1856 г. сенатор-республиканец Чарлз Самнер выступил в конгрессе с речью «Преступление против Канзаса», в которой разоблачил происки рабовладельцев в Канзасе. Речь Самнера вызвала ярость рабовладельцев и их сторонников в конгрессе. Через два дня после своего выступления Самнер был избит в помещении сената южанином-рабовладельцем Бруксом, нанесшим ему ряд тяжелых увечий. Самнер смог вернуться к политической деятельности лишь в 1859 году.
Институт Купера — высшее учебное заведение в Нью-Йорке, основанное в 1859 г. промышленником и филантропом П. Купером.
«New-York Tribune» по поводу речи Самнера замечает, в частности:
«Намек г-на Самнера на предстоящие в конгрессе дебаты по вопросу о рабстве пробуждает надежду, что конгресс поймет, наконец, в чем действительно состоит слабость Юга и сила Севера, и прибегнет к той решительной мере, с помощью которой только и можно быстро и окончательно подавить мятеж».
В одном частном письме из Мексики, между прочим, говорится:
«Английский посланник разыгрывает роль горячего друга правительства президента Хуареса… Лица, хорошо знакомые с испанскими интригами, уверяют, что генерал Маркес получил из Испании поручение вновь собрать распыленные силы клерикальной партии, состоящие как из мексиканских, так и из испанских элементов. Эта партия должна затем использовать ближайший удобный повод, чтобы испросить короля для мексиканского трона у ее католического величества [Изабеллы II. Ред.]. Указывают, что на этот пост уже прочат дядю королевы. Поскольку он стар, то в силу естественного хода событий он скоро сойдет со сцены, а так как всяких определенных соглашений о назначении его преемника постараются избежать, то, следовательно, Мексика снова отойдет к Испании — таким образом в Мексике победит та же политика, что и на Гаити».
Написано К. Марксом 13 декабря 1861 г.
Напечатано в газете «Die Presse» № 346, 17 декабря 1861 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с немецкого
На русском языке публикуется впервые
К. МАРКС
ПРОЦЕСС О КЛЕВЕТЕ
Лондон, 19 декабря
Древние египтяне, как известно, довели до высокой степени разделение труда, поскольку это относится к обществу в целом, а не к отдельной мастерской. Почти каждая часть тела подлежала у них ведению особого врача, практика которого, согласно закону, ограничивалась только данной определенной областью. Воровство являлось видом особого ремесла с официально признанным лицом во главе. Однако каким жалким выглядит древнеегипетское разделение труда по сравнению с современным английским! Странный характер отдельных видов ремесла в Лондоне поражает нас не менее, чем их иерархическая организация.
Одним из таких курьезных видов ремесла является шпионаж. Он подразделяется прежде всего на две больших отрасли— гражданский шпионаж и политический шпионаж. Последний в данном случае мы целиком оставляем в стороне. Гражданский же шпионаж, в свою очередь, делится на два больших подотдела — официальный и частный шпионаж.
Официальным шпионажем занимаются, с одной стороны, detectives (сыщики), которые оплачиваются либо государством, либо городскими властями, и, с другой стороны, — common informers (простые осведомители), которые шпионят на свой собственный страх и риск и оплачиваются полицией jobwork (сдельно).
Частный шпионаж распадается на многообразные подразделения, которые, однако, можно в общем свести к двум главным разновидностям. Одна разновидность охватывает некоммерческие частные отношения, другая — коммерческие. Что касается первой разновидности, в которой чрезвычайно большую роль играет выслеживание супружеской неверности, то здесь общеевропейскую известность стяжал себе институт г-на Филда. О функциях коммерческого шпионажа можно получить более близкое представление по следующему инциденту.
Во вторник на этой неделе Court of Exchequer рассматривал дело о клевете, в котором в качестве обвиняемого выступал местный еженедельник
262
Court of Exchequer (Суд казначейства) — один из старейших судов Англии; первоначально был облечен главным образом финансовыми функциями, в XIX в. являлся по существу одним из высших судебных учреждений Англии.
«Lloyd's Weekly News» — сокращенное название английской либеральной газеты «Lloyd's Weekly London Newspaper» («Лондонский еженедельник Ллойда»), выходившей под данным названием в 1843–1918 годах.
И вот «Еженедельник Ллойда» опубликовал статью, где между прочим говорилось: «Долг каждого честного человека — положить конец этой постыдной системе шпионажа». Стабс потребовал судебного возмездия за эту клевету.
После того как адвокат истца, доктор Ши, излил поток своего ирландского красноречия, истцу Стабсу пришлось выдержать cross examination (это, действительно, перекрестный огонь, которому подвергаются свидетели во время допроса) со стороны доктора Баллантайна, адвоката «Еженедельника Ллойда». Состоялся следующий юмористический диалог.
Баллантайн: Требуете ли вы от ваших подписчиков определенной информации?
Стабс: Я прошу подписчиков сообщать мне имена лиц, которых они считают обманщиками. Затем мы расследуем эти дела. Сам я расследованиями не занимаюсь. У меня имеются агенты в Лондоне и в других крупных городах. В Лондоне я содержу девять или десять агентов, получающих годовое жалованье.
Баллантайн: Сколько получают эти джентльмены за добывание информации?
Стабс: От 150 до 200 фунтов стерлингов.
Баллантайн: И, кроме того, новый костюм? Ну, а что же происходит, если одному из этих столь хорошо оплачиваемых джентльменов удается поймать обманщика? — Мы публикуем его имя.
Баллантайн: Лишь в том случае, если это закоренелый обманщик? — Да. — Ну, а если он обманщик только наполовину? — Тогда мы заносим его в наш реестр. — До того времени, пока он не проявит себя полностью, после чего вы публикуете его имя? — Да. — Вы публикуете автографы обманщиков? — Да. — И в интересах торговли вы еще более повышаете за это сумму издержек. Вы публикуете фотографии обманщиков? — Да. — Вы не содержите тайного полицейского бюро? Вы не состоите в связи с г-ном Филдом? — Я рад, что могу сказать: нет! — Но в чем же, в таком случае, разница между вами? — Я отказываюсь отвечать на этот вопрос. — Что вы подразумеваете под вашими «законными агентами»? — Это связано с взысканием долгов. Под этими лицами я подразумеваю sollicitors (нечто среднее между адвокатом и судебным исполнителем), которые занимаются делами подписчиков на условиях, упомянутых в проспекте. — Итак, вы являетесь также взыскателем долгов? — Я взыскиваю долги через 700 солиситоров. — Боже правый, вы содержите 700 солиситоров, и мир все еще существует! Но скажите — вы содержите солиситоров или солиситоры содержат вас? — Они сами содержат себя. — Приходилось ли вам вести и другие судебные дела? — Да, около полдюжины. — Доводили ли вы их когда-либо до судебного решения? — Да. — Выносилось ли когда-либо решение в вашу пользу? — Один раз. — Что означает в вашей газете рубрика «Запрашиваемые адреса», после которой следует целый список имен? — Это скрывшиеся должники, местопребывание которых не могли обнаружить ни мы, ни наши подписчики. — Как организовано ваше дело? — Наше центральное бюро находится в Лондоне, а филиалы — в Бирмингеме, Глазго, Эдинбурге и Дублине. Дело это перешло ко мне по наследству от отца. Первоначально он вел его в Манчестере.
После этого адвокат Баллантайн в своей речи безжалостно напал на Стабса, «смешное и самодовольное поведение которого во время дачи показаний во всяком случае доказывает, что он, подобно навозному жуку, совершенно не осознает, в какой грязи он находится». Английская торговля, должно быть, очень глубоко пала, раз она нуждается в подобных охранителях. Эта недостойная система шпионажа дает в руки Стабсу страшное оружие для денежных вымогательств и т. д.
Lord Chief Baron [Лорд-председатель Суда казначейства. Ред.], назначенный вести этот процесс, стал в своем резюме на сторону защиты. Он закончил речь следующими словами: