Собрание сочинений, том 22
Шрифт:
Но в 1871 г. крупная промышленность уже настолько перестала быть исключением даже в Париже, этом центре художественного ремесла, что самый важный декрет Коммуны предписывал организацию крупной промышленности, и даже мануфактур, которая не только основывалась на рабочих ассоциациях, создаваемых на каждой отдельной фабрике, но и должна была объединить все эти товарищества в один большой союз; короче говоря, такая организация, как совершенно правильно замечает Маркс в «Гражданской войне», в конечном счете должна была вести к коммунизму, то есть к тому, что прямо противоположно учению Прудона. Вот почему Коммуна была в то же время могилой прудоновской социалистической школы. Эта школа теперь исчезла из среды французских рабочих; здесь теперь безраздельно господствует теория Маркса, причем среди «поссибилистов» не в меньшей мере, чем среди «марксистов». Только в кругах «радикальной» буржуазии встречаются еще прудонисты.
Не лучшая участь постигла и бланкистов. Воспитанные в школе заговорщичества, спаянные свойственной этой школе строгой дисциплиной, они полагали, что сравнительно небольшое число решительных, хорошо организованных людей в состоянии в благоприятный момент не только захватить
Что же сделала Коммуна, большинство которой состояло именно из этих бланкистов? Во всех своих прокламациях к населению французской провинции она призывала его объединить все коммуны Франции с Парижем в одну свободную федерацию, в одну национальную организацию, которая впервые действительно должна была быть создана самой нацией. Именно та угнетающая власть прежнего централизованного правительства, армия, политическая полиция, бюрократия, которую Наполеон создал в 1798 г, и которую с тех пор каждое новое правительство перенимало, как желательное орудие, и использовало против своих противников, — именно эта власть должна была пасть всюду во Франции, как пала она уже в Париже.
Коммуна должна была с самого начала признать, что рабочий класс, придя к господству, не может дальше хозяйничать со старой государственной машиной; что рабочий класс, дабы не потерять снова своего только что завоеванного господства, должен, с одной стороны, устранить всю старую, доселе употреблявшуюся против него, машину угнетения, а с другой стороны, должен обеспечить себя против своих собственных депутатов и чиновников, объявляя их всех, без всякого исключения, сменяемыми в любое время. В чем состояла характерная особенность прежнего государства? Первоначально общество путем простого разделения труда создало себе особые органы для защиты своих общих интересов. Но со временем эти органы, и главный из них — государственная власть, служа своим особым интересам, из слуг общества превратились в его повелителей. Это можно видеть, например, не только в наследственной монархии, но и в демократической республике. Нигде «политики» не составляют такой обособленной и влиятельной части нации, как именно в Северной Америке. Там каждая из двух больших партий, сменяющих одна другую у власти, в свою очередь, управляется людьми, которые превращают политику в выгодное дело, спекулируют на депутатских местах в законодательных собраниях, как союза, так отдельных штатов, или же живут за счет агитации в пользу своей партии и после победы в качестве вознаграждения получают должности. Известно, сколько усилий затратили американцы в течение последних тридцати лет, чтобы стряхнуть это ставшее невыносимым иго, и как они, несмотря на это, все более погружаются в болото коррупции. Именно в Америке лучше всего можно видеть, как развивается это обособление государственной власти от общества, для которого она первоначально должна была служить только орудием. Там нет ни династии, ни дворянства, ни постоянной армии, за исключением горстки солдат для наблюдения за индейцами, нет бюрократии с постоянными штатами и правами на пенсии. И все же мы видим там две большие банды политических спекулянтов, которые попеременно забирают в свои руки государственную власть и эксплуатируют ее при помощи самых грязных средств и для самых грязных целей, а нация бессильна против этих двух больших картелей политиков, которые якобы находятся у нее на службе, а в действительности господствуют над ней и грабят ее.
Против этого неизбежного во всех существовавших до сих пор государствах превращения государства и органов государства из слуг общества в господ над обществом Коммуна применила два безошибочных средства. Во-первых, она назначала на все должности, по управлению, по суду, по народному просвещению, лиц, выбранных всеобщим избирательным правом, и притом ввела право отзывать этих выборных в любое время по решению их избирателей. А во-вторых, она платила всем должностным лицам, как высшим, так и низшим, лишь такую плату, которую получали другие рабочие. Самое высокое жалованье, которое вообще платила Коммуна, было 6000 франков. Таким образом была создана надежная помеха погоне за местечками и карьеризму, даже и независимо от императивных мандатов депутатам в представительные учреждения, введенных Коммуной сверх того.
Этот взрыв старой государственной власти и ее замена новой, поистине демократической, подробно описаны в третьем отделе «Гражданской войны». Но вкратце остановиться еще раз на некоторых чертах этой замены было здесь необходимо, потому что как раз в Германии суеверная вера в государство перешла из философии в общее сознание буржуазии и даже многих рабочих. По учению философов, государство есть «осуществление идеи» или, переведенное на философский язык, царство божие на земле, государство является таким поприщем, на котором осуществляется или должна осуществиться вечная истина и справедливость. А отсюда вытекает суеверное почтение к государству и ко всему тому, что имеет отношение к государству, — суеверное почтение, которое тем легче укореняется, что люди привыкают с детства думать, будто дела и интересы, общие всему обществу, не могут быть иначе выполняемы и охраняемы, как прежним способом, то есть через посредство-государства и его награжденных доходными местечками чиновников. Люди воображают, что делают необыкновенно смелый шаг вперед, если они отделываются от веры в наследственную монархию и становятся сторонниками демократической республики, В действительности же государство есть не что иное, как машина для подавления одного класса другим, и в демократической республике ничуть не меньше, чем в монархии. И в лучшем случае государство есть зло, которое по наследству передается пролетариату, одержавшему победу в борьбе за классовое господство; победивший пролетариат, так же, как и Коммуна, вынужден будет немедленно отсечь худшие стороны этого зла, до тех пор, пока поколение, выросшее в новых, свободных общественных условиях, окажется в состоянии выкинуть вон весь этот хлам государственности.
В последнее время социал-демократический филистер опять начинает испытывать спасительный страх при словах: диктатура пролетариата. Хотите ли знать, милостивые государи, как эта диктатура выглядит? Посмотрите на Парижскую Коммуну, Это была диктатура пролетариата.
Лондон, в день двадцатой годовщины Парижской Коммуны,
18 марта 1891 г.
Ф. Энгельс
Напечатано в журнале «Die Neue Zeit», Bd. 2, № 28, 1890–1891 гг. и в книге: Marx. «Der Burgerkrieg in Frankreich». Berlin, 1891
Печатается по тексту книги
Перевод с немецкого
ПО ПОВОДУ ИСПАНСКОГО ИЗДАНИЯ КНИГИ К. МАРКСА «НИЩЕТА ФИЛОСОФИИ»
Лондон, 24 марта 1891 г.
Дорогой друг Меса!
С большим удовлетворением узнали мы из Вашего письма от 2 марта о том, что сделанный Вами испанский перевод «Нищеты философии» Маркса будет опубликован в ближайшее время. Само собой разумеется, мы горячо поддерживаем это издание, которое безусловно окажет самое благоприятное влияние на развитие социализма в Испании.
199
Данное письмо было написано Энгельсом в ответ на просьбу (в письме от 2 марта 1891 г.) одного из руководителей Социалистической рабочей партии Испании Хосе Меса разрешить Национальному совету партии издать сделанный им испанский перевод книги Маркса «Нищета философии. Ответ на «Философию нищеты» г-на Прудона» (см. настоящее издание, т. 4, стр. 65—185). Работу над переводом книги Меса начал еще в 1872 году. Отрывки из нее были впервые опубликованы на испанском языке в органе мадридских секций I Интернационала газете «Emancipacion» («Освобождение») № 44, 13 апреля и №№ 68 и 69, 5 и 13 октября 1872 года. В дальнейшем Меса продолжал работу над переводом в 70—80-х годах, но практическая возможность для издания книги в Испании представилась лишь в начале 90-х годов.
В своем письме к Энгельсу от 8 апреля 1891 г. Меса, сообщая о получении письма Энгельса по поводу испанского издания «Нищеты философии», подчеркивал исключительную важность работы Маркса для борьбы против прудонистских идей, используемых буржуазными партиями с целью обмана рабочих псевдосоциалистическими фразами, а также для преодоления влияния анархизма. Письмо Энгельса было напечатано в качестве предисловия к испанскому изданию книги Маркса, вышедшему в Мадриде летом 1891 года.
В приложении к книге была напечатана программа партии, принятая на первом съезде в Барселоне в 1888 году.
Прудонистская теория, в корне подорванная книгой Маркса, несомненно исчезла с горизонта с момента падения Парижской Коммуны. Но она все еще служит тем арсеналом, из которого буржуазные радикалы и псевдосоциалисты Западной Европы извлекают фразы для усыпления рабочих. А так как рабочие западноевропейских стран унаследовали от своих предшественников подобные же прудонистские фразы, то у многих из них фразеология радикалов все еще находит отклик. Так обстоит дело во Франции, где единственными еще сохранившимися прудонистами являются буржуазные радикалы или республиканцы, называющие себя социалистами. И, если я не ошибаюсь, у вас, в ваших кортесах и вашей печати, тоже имеются такие республиканцы, которые называют себя социалистами лишь потому, что они в прудонистских идеях видят вполне подходящее средство, чтобы противопоставить подлинному социализму — рациональному и сжатому выражению стремлений пролетариата — фальшивый буржуазный социализм.
Братский привет! Ф. Энгельс
Напечатано в переводе на испанский язык в книге: Carlos Marx. «Miseria de la Filosofia». Madrid, 1891
Печатается по тексту книги, сверенному с черновой рукописью на французском языке
Перевод с испанского
КОМИТЕТУ ПО ОРГАНИЗАЦИИ ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНОГО МИТИНГА В МИЛАНЕ В ЗАЩИТУ ПРАВ ТРУДА [200]
200
Данное письмо представляет собой ответ Энгельса на обращение к нему комитета по организации интернационального митинга в защиту прав труда, который предполагалось созвать в Милане 12 апреля 1891 года. Комитет был образован демократическими организациями Милана, в его состав входили видные деятели итальянского рабочего и социалистического движения. Стремясь придать намечаемому митингу широкий международный характер, комитет разослал приглашение принять участие в митинге или письменно выразить свою солидарность с ним рабочим и социалистическим организациям различных стран, в том числе Социал-демократической партии Германии, французской Рабочей партии и т. д., а также персонально многим видным социалистам. Посылая текст этого официального приглашения Энгельсу, комитет направил ему 2 апреля 1891 г. также и специальное письмо, в котором говорилось: «Вы являетесь одним из самых известных бойцов в этой битве между свободой и угнетением. Вы являетесь одним из самых выдающихся деятелей — на поприще социализма — как в Германии, так и в Англии, и Ваше письмо, выражающее солидарность с нашим митингом, окажет большое влияние на весь трудовой народ. Но еще большее влияние как на Ваших соотечественников, так и на наших товарищей из других стран оказало бы Ваше присутствие в Милане 12 апреля и, как мы надеемся, Ваше выступление в защиту свободы и независимости рабочих».