Собрание сочинений [Том 2]
Шрифт:
Я признался дону Хуану, что, чем бы древние видящие ни занимались, занятия их производят на меня гораздо более жуткое впечатление, чем самые мрачные триллеры. Он раскатисто захохотал. Было похоже, что происходящее доставляет ему массу удовольствия.
– Тебе все же придется согласиться, как бы ни было противно, что эти черти обладали огромной смелостью, - продолжил он.
– Мне и самому они никогда не нравились, как ты знаешь, но не восхищаться ими я, тем не менее, не могу. Их любовь к жизни для меня поистине непостижима.
Я спросил:
– Но разве это можно назвать любовью
– Но что, кроме любви к жизни, способно толкнуть человека на такие крайности?
– ответил он вопросом на вопрос.
– Они до такой степени были влюблены в жизнь, что ни за что не желали с ней расставаться. Так я это вижу. Мой бенефактор видел чуть-чуть иначе. Он считал, что они боялись умереть, так как любили жизнь и видели чудеса, а вовсе не из-за того, что были мелкими алчными чудовищами. Нет. Они заблудились. Никто никогда не бросал им вызов, и они испортились, как маленькие избалованные дети. Но отвага их была безупречна, и таким же безупречным было их мужество.
– Вот ты, например, отправился бы в неизвестное, побуждаемый только алчностью? Да ни за что. Алчность работает только в мире обычной жизни. Но чтобы в леденящем душу одиночестве пуститься в странствие по немыслимым пространствам иных миров, требуется нечто повнушительнее алчности. Любовь. Нужна любовь к жизни, к авантюре, к тайне. Нужно обладать неиссякаемой любознательностью и огромной смелостью. Поэтому не говори, что тебе противно, ибо это - чушь. Это попросту неприлично!
В глазах дона Хуана мерцали искорки сдерживаемого смеха. Он ставил меня на место, но сам смеялся над этим.
Примерно на час дон Хуан оставил меня в комнате одного. Мне хотелось разобраться в мыслях и ощущениях. Но я не знал, как это сделать. Я знал наверное, что моя точка сборки находится в положении, в котором роль рассудка не является доминирующей. И в то же время интересовали меня вопросы вполне рассудочные. Дон Хуан сказал, что с точки зрения практики мы входим в состояние сна, как только сдвигается точка сборки. Меня интересовал, например, вопрос, выглядел ли я спящим для стороннего наблюдателя, как Хенаро выглядел для меня.
Как только вернулся дон Хуан, я спросил его об этом.
– Ты спишь самым натуральным образом, хотя и не ложился, - ответил он.
– Если бы сейчас тебя увидел человек, находящийся в нормальном состоянии осознания, он решил бы, что ты слегка не в себе, а может быть даже - что ты пьян.
И он объяснил, что во время обычного сна точка сборки сдвигается вдоль одного из краев человеческой полосы. Такие сдвиги всегда сопряжены с дремотным состоянием. А в процессе практики точка сборки сдвигается вдоль среднего сечения человеческой полосы. Поэтому дремотного состояния не возникает, хотя сновидящий по-настоящему спит.
– Как раз на этой развилке и разошлись новые и древние видящие в своем походе за силой, - продолжал он.
– Древних видящих интересовала копия тела, физически более сильная, чем само тело. Поэтому они использовали сдвиг вдоль правого края человеческой полосы. Чем глубже они уходили в этом направлении, тем более причудливым становилось их тело сновидения. Вчера ты сам имел возможность увидеть чудовищный результат
– Новые видящие поступили совсем иначе. Они старались удержать точку сборки посередине человеческой полосы. При поверхностном сдвиге такого рода - например, при сдвиге в состояние повышенного осознания - сновидящий практически ничем не отличается от любого другого человека на улице, разве что немного в большей степени подвержен воздействию эмоций, таких как, скажем, сомнение и страх. Но стоит смещению точки сборки преодолеть определенный предел - и сновидящий, сдвиг точки сборки которого осуществляется в среднем сечении, превращается в сгусток света. Такой сгусток света и есть тело сновидения новых видящих.
Он сказал также, что такое безличное тело сновидения в большей степени способствует пониманию и исследованию, являющихся основой всего, что делают новые видящие. В значительной степени очеловеченное тело сновидения древних видящих заставляло их искать такие же личностные, очеловеченные ответы.
Неожиданно дон Хуан запнулся, как бы подыскивая слова.
– Есть еще один бросивший вызов смерти, - отрывисто произнес он.
– Он совершенно непохож на тех четырех, которых ты видел. Его невозможно отличить от любого обычного человека с улицы. То, чего он достиг - уникально. Он научился открывать и закрывать свой просвет по собственному желанию.
Дон Хуан почти нервно перебирал пальцами.
– Этот бросивший вызов смерти - тот древний видящий, с которым в 1723 году познакомился нагваль Себастьян, - продолжал он.
– День их встречи мы считаем днем начала нашей линии, днем второго начала. Бросивший вызов смерти живет на земле уже сотни лет. Он вносил изменения в жизнь каждого из нагвалей, с которыми встречался. Некоторых из них изменения коснулись в большей степени, некоторых - в меньшей. А встречался он со всеми нагвалями нашей линии, жившими после 1723 года.
Дон Хуан пристально посмотрел на меня. Я почувствовал странное неудобство. Я решил, что неловкость вызвана возникшей передо мной дилеммой: я очень сильно сомневался в правдивости этого предания, и в то же время по какой-то необъяснимой причине твердо верил, что все это - правда. Я сказал о своем затруднении дону Хуану.
– Вопрос рационального недоверия - не только твоя проблема, - заметил он.
– Мой бенефактор тоже поначалу бился над этим вопросом. Конечно, потом он все вспомнил, но на это ему потребовалось довольно много времени. Когда я с ним познакомился, он уже восстановил все в памяти, поэтому стать свидетелем его сомнений мне не довелось. Я только слышал о них.
– Но вот что непостижимо: те, кто ни разу не видели того человека, с гораздо большей легкостью верили в то, что он - один из древних видящих. Мой бенефактор утверждал, что шок, который он испытал при встрече с таким существом слепил в одну кучу некоторое количество разнородных эманаций. Отсюда и колебания, поскольку на то, чтобы эманации разделились, потребовалось время. Твоя точка сборки будет смещаться. Когда-нибудь настанет миг - она осветит определенные эманации, и доказательства реального существования этого человека встанут перед тобой с ошеломляющей очевидностью.