Собрание сочинений (Том 4)
Шрифт:
Очень далеко - в дальнем репродукторе - слышится скрипка. Молчание.
О л ь г а И в а н о в н а. Поешь, потом вымоешься, потом чаю попьем... Будем жить, Саша. Работать будем, музыку слушать будем... Верно, Саша? Будем слушать музыку. Саша, а где твоя жена?
Е л ь н и к о в. Надя? В Москве. Замужем.
О л ь г а И в а н о в н а. Нет, я про ту, другую...
Е л ь н и к о в. Мама, вот об этом совсем и никогда ничего, хорошо? Я к тебе пришел, потому что мне больше не к кому. Принимай сына! Безрукий к тебе пришел
СЦЕНА ВТОРАЯ
Та же декорация. Глубокая ночь. Луна в окнах. О л ь г а И в а н о в н а лежит на кровати. На диване Е л ь н и к о в. Он зажигает спичку, смотрит на часы. Закуривает. Встает. Тихо открывает сундук, достает скрипку.
Почти беззвучно трогает струны смычком.
О л ь г а И в а н о в н а (садится на кровати). Который час?
Е л ь н и к о в. Половина четвертого. (Кладет скрипку на место.) Ты чего не спишь? Спи!
О л ь г а И в а н о в н а. Я спала как убитая. Слава богу, выспалась всласть. Старикам немного нужно сна... А вот ты опять глаз не сомкнул, по голосу слышу. Люминал нужно принимать. Немцы не убили, так бессонница убьет. Все люди спят.
Е л ь н и к о в. Между прочим, кроме Зины, никто не спит. Вася все время ворочается у себя. Иван Иваныч еще не приходил. Манечка в два часа ночи почему-то принимала ванну.
О л ь г а И в а н о в н а. Манечка принимала ванну?
Е л ь н и к о в. В общем, муравейник у тебя, мать.
О л ь г а И в а н о в н а (зажигает лампу, одевается). Я, Саша, всю жизнь прожила в муравейнике. На людях, милый друг, и горе легче, и веселье веселей. Мне одной в этой квартире, говоря откровенно, довольно тоскливо было. Только потому терпела, что надеялась внуков иметь. Думала - вы с Надей птицы перелетные, отдадите детишек мне, а я... Это неспроста она принимала ванну! (Идет в переднюю, ей навстречу выходит из своей комнаты З и н а.) Ну? Я к вам.
З и н а. Ольга Ивановна, зайдите, пожалуйста, мы с Манечкой ничего не понимаем.
О л ь г а И в а н о в н а. А почему не стукнули раньше? Я все равно почти не спала. Бестолковые...
Уходит с Зиной в комнату Седовых. Ельников садится к столу, пишет; насвистывает. В а с я выходит в переднюю; он несет бутылку и кружку.
В а с я (из передней). У вас почему свет?
Е л ь н и к о в. А у вас почему свет?
В а с я (переступает порог). Не возражаете?
Е л ь н и к о в. Допустим.
В а с я (ставит бутылку и кружку на стол). Не возражаете? (Садится.)
Е л ь н и к о в. Если бы я и возражал, это ни к чему не привело бы. Вы не скоро встанете с этого стула.
В а с я. Счастливое у вас существование. Завидую.
Е л ь н и к о в. Счастливое, да?
В а с я. За такой мамашей - как за каменной стеной. Ни за холодную воду... подано, принято... Моя жизнь абсолютно собачья. Знаете, сколько я заработал за этот месяц? Шесть тысяч. В газете портрет
Е л ь н и к о в. Видел и поздравил вас, помнится...
В а с я. Директор столько не получает в получку, сколько я. А чем я закусываю? Морковкой! (Ест морковку.) Ха-ха! За свои шесть тысяч имею морковку... анекдот!
Е л ь н и к о в. Как же это так получается?
В а с я. Порядка нет. Черт разберет, куда расходятся деньги. Никакого порядка. Купил давеча колбасу - потерялась.
Е л ь н и к о в. Как потерялась?
В а с я. Черт ее знает, в комнате где-то потерялась... Надо жениться или не надо?
Е л ь н и к о в. По-видимому - надо.
В а с я. Десять тысяч!.. Чего там: сто тысяч женщин скажут - да. Вам понятно?
Е л ь н и к о в. Приблизительно.
В а с я. А мне ни одну из них за две копейки не нужно. Она мне сказала... Ну, что может сказать хорошая женщина? Я, говорит, люблю мужа; ты мне не говори... Дай, хозяин, чистый стакан, я тебе налью.
Е л ь н и к о в. Спасибо, не хочется.
О л ь г а И в а н о в н а (выходит в переднюю, стучится к Васе). Вася! Вася!
Е л ь н и к о в. Ты что, мама? Он здесь.
О л ь г а И в а н о в н а (входит в свою комнату). Нет, куда же он годится? Придется тебе сбегать, Саша.
Е л ь н и к о в. Куда?
О л ь г а И в а н о в н а. В аптеку, к телефону. Вызовешь скорую помощь. Она сама уже не дойдет.
В а с я. Кому скорую помощь? (Встает.) Марье Ивановне?
О л ь г а И в а н о в н а. Нет, нет, не годишься! Саша, беги, пожалуйста...
В а с я. Не сметь ходить! Я иду! Вы слышали? (Хватает Ельникова за плечо). Я иду!!
О л ь г а И в а н о в н а. Вася, Вася, не сходи с ума... Пусть идет, Саша, ничего... (Вася уходит.) Вишь, сразу отрезвел. Без пальто помчался по морозу, бедняга...
Стон из комнаты Седовых. Выбегает З и н а.
З и н а. Ольга Ивановна, ради бога! С ней что-то ужасное начинается!
О л ь г а И в а н о в н а. Ну да, ужасное... Ничего ужасного нет. Досидели... Ей еще с вечера надо было в больницу. (Идет в комнату Седовых. Зине.) А тебе там делать нечего, только ее пугаешь своим страхом! Сиди тут! (Уходит.)
З и н а. Александр Андреич...
Е л ь н и к о в. Дать вам воды?
З и н а. Мне? Зачем?
Е л ь н и к о в. Вы дрожите. Не нужно так бояться.
З и н а. А вы разве не боитесь?
Е л ь н и к о в. Нет.
З и н а. Да, потому что это не ваша сестра!
Е л ь н и к о в. Это рождается жизнь. Это не страшно. Это прекрасно, мне кажется.
З и н а. Видели бы вы Манечкино лицо, так не говорили бы, что прекрасно.
Е л ь н и к о в. Ей больно. Зато, когда все кончится, она будет очень счастлива... вероятно.
З и н а. Александр Андреич, а почему у вас нет детей?.. Александр Андреич, извините, я ужасная дура, что спрашиваю о таких вещах.