Собрание сочинений в 10 томах. Том 1

Хаггард Генри Райдер

— Последний оракул перед смертью объявил, что его преемник живет в Англии. Тогда мы с дядей отправились туда, переодевшись фокусниками, и искали того, кого нам нужно было, в течение многих лет. Мы думали, что нашли нового оракула в лице прекрасной леди, которая вышла замуж за господина Игезу, потому что у нее на шее был знак молодого месяца. После нашего возвращения в Африку, — я могу рассказать вам все, как я уже говорил…

Здесь Марут остановился и посмотрел мне прямо в глаза, потом продолжал чистым звонким голосом, который тем не менее не убедил меня.

— Мы поняли, — говорил он, — что мы ошиблись, потому что настоящий оракул был обнаружен среди нашего собственного племени и теперь уже два года занимает свое высокое положение. Вне сомнения, последний оракул ошибался, рассказывая нам, что преемник находится в Англии. Эта женщина могла слышать об Англии от арабов. Вот и все.

— Хорошо, — сказал я, стараясь скрыть свое подозрение относительно личности этого нового оракула, — а теперь скажи мне, что это за бог Джана, убить которого вы привезли меня сюда? Слон ли есть бог — или бог есть слон, — какое ему дело до дитяти?

— Джана среди нас, кенда, является олицетворением мирового Зла, в то время как Дитя олицетворяет Добро. Джана то же, что Шайтан у магометан, Сатана у христиан и Сет у наших праотцов египтян.

— Ага, понимаю, — подумал я, — Дитя — это Гор, а Сет — злое чудовище, с которым оно вечно борется.

— Между Джаной и Дитятею вечная война, — продолжал Марут, — и мы знаем, что в конце концов один из них победит другого.

— Весь мир знал это с самого начала, — прервал я его. — Но кто же или что — этот Джана?

— У черных кенда Джана, или его символ, есть слон, огромное злое животное, которое при встрече убивает всех не поклоняющихся ему. Ему приносят жертвы. Живет он в лесу, но во время войны черные кенда пользуются им, так как этот демон повинуется своим жрецам.

— Но ведь этот слон, вероятно, меняется?

— Не знаю. Он один и тот же в продолжение нескольких последних поколений, так как известен своей величиной и один из клыков его повернут книзу.

— Это ничего не доказывает, — заметил я, — слоны живут до двухсот лет и больше. Ты когда-нибудь видел его?

— Нет, Макумазан, — с содроганием ответил Марут. — Если бы я встретил его, разве был бы я теперь жив? Но я боюсь, что мне суждено увидеть его, и не мне одному, — прибавил он, снова содрогаясь.

В этот момент наш разговор был прерван появлением двух черных кенда, принесших нам еду — похлебку из вареной курицы.

Они стояли возле нас, пока мы ели. Что касается меня, я не жаловался, потому что я узнал все, что я хотел знать о богословских воззрениях и обычаях страны, и пришел к заключению, что ужасный бог-дьявол черных кенда был просто слоном необыкновенной величины и необыкновенной свирепости, за которым при других обстоятельствах я с удовольствием поохотился бы.

Аппетит был у нас плохой, и мы, наскоро позавтракав, вышли из дома и посетили стоявшую за ним хижину, где помещались наши белые кенда. Они сидели на корточках на земле и имели очень подавленный вид.

Когда я спросил их, в чем дело, они ответили:

— Ничего, только нам придется умереть, а жизнь так хороша.

У них были жены и дети, которых ни один из них не надеялся снова увидеть. Я попробовал как мог ободрить их, но, боюсь, сделал это без воодушевления, так как в глубине своего сердца чувствовал то же, что и они.

Мы вернулись в свой дом и поднялись по лестнице на его плоскую крышу.

Отсюда мы увидели странную церемонию, происходящую в центре рыночной площади.

На большом расстоянии, отделявшем нас от нее, подробности были плохо видны, а мой бинокль был похищен вместе с пистолетом и ножом, будучи, вероятно, также причислен к разряду смертоносных орудий.

Посреди площади был воздвигнут жертвенник, на котором горел огонь. Позади него сидел Симба, окруженный различными советниками. Перед жертвенником стоял деревянный стол, на котором лежало нечто похожее на тело козла или овцы. Фантастически одетый мужчина с несколькими другими был занят рассматриванием лежащего на столе. Результат рассматривания получился, очевидно, неудовлетворительным, потому что мужчина поднял руки и издал унылый вопль. Потом внутренности животного были брошены в огонь, а труп куда-то унесен.

Я спросил Марута, что, по его мнению, они делали.

— Советовались с оракулом, — печально ответил он, — быть может о том, жить ли нам или умереть, Макумазан.

В это время жрец в странном уборе из перьев приблизился к Симбе, держа в руке какой-то небольшой предмет.

Я раздумывал, что бы это могло быть, как вдруг звук выстрела долетел до моих ушей, и я увидел, что жрец начал скакать на одной ноге, держась за колено другой и громко завывая.

— Ага, — сказал я, поняв в чем дело, — он задел курок моего пистолета, и пуля попала ему в ногу.

Симба что-то крикнул, после чего пистолет был брошен в огонь, вокруг которого собралась целая толпа посмотреть, как он будет гореть.

— Погоди, — сказал я Маруту, и пока говорил, произошло неизбежное.

От действия жара выстрелил другой ствол, и одновременно с выстрелом один из жрецов, окружавших жертвенник, повалился на землю, пораженный насмерть тяжелой пулей.

Ужас охватил черных кенда. Все бросились бежать, впереди всех Симба, а позади — главный жрец, прыгавший на одной ноге.

Это происшествие весьма обрадовало нас. Мы поспешно спустились вниз, опасаясь, что наше присутствие на крыше может раздражать этих дикарей. Минут через десять ворота ограды распахнулись и в них прошли четверо людей, несших труп убитого жреца, который был положен у наших дверей.

Потом появился Симба, окруженный сильной стражей, а за ним главный жрец с перевязанной ногой, поддерживаемый двумя своими коллегами.

На нем (только теперь я рассмотрел) была отвратительная маска с двумя клыками, похожими на клыки слона.