Собрание сочинений в 10 томах. Том 5. Секта
Шрифт:
Руководители республики только переглянулись. Докладные пошли в Москву, а Мессингу разрешили потихоньку выступать: по скромной программе, без ясновидений и пророчеств.
Во время гастролей в Гомеле его прямо на улице взяли двое в синих фуражках и повезли незнамо куда. Оказавшись в конце концов то ли в загородной гостинице, то ли на даче, принадлежащей высокопоставленной персоне, он вновь испытал памятное еще по берлинскому поезду потрясение, когда распахнулась дверь и в комнату вошел усатый человек в сапогах, так знакомый по бессчетным портретам. Вслед за ним на полусогнутых ножках просеменил бородатый Калинин.
— Здравствуйте, — закивал на приветствие вождя артист. — А я вас на руках носил.
— Как это на руках?
— На первомайской демонстрации.
Сталина интересовало положение в Польше. Он подробно расспросил о Пилсудском, затем о других лидерах, делая упор на правительстве в Лондоне.
— Ох! И хитрец вы, Мессинг, — заключил Иосиф Виссарионович после двухчасовой беседы.
— Не я хитрец. Вот вы-таки действительно хитрец!
Если бы не Калинин, вовремя одернувший ясновидца, неизвестно, чем мог бы закончиться подобный обмен любезностями.
Потом пошли проверки, но уже в сталинском стиле. Куда было Пилсудскому до вождя мирового пролетариата!
Мессингу, например, приказали получить в Госбанке 100 000 рублей по чистому листу бумаги. Повторилась история с железнодорожным билетом, хотя кассиру это стоило инфаркта. Другое задание исходило уже от Берии, который первым делом отправил гениального телепата в Бутырскую тюрьму. Ему предстояло выйти оттуда и, преодолев десятки постов, без пропуска нанести визит в наркомовский кабинет. Альтернативы не было. Об этом эпизоде Мессинг рассказывал крайне скупо, не называя имен. Он с блеском исполнил подвиг, достойный мифических героев. Лишь под конец жизни признался, что уход из гестаповского узилища потребовал значительно большей затраты сил.
О других встречах с вождями предпочитал не распространяться. Известно лишь, что в самые последние дни войны Сталин, подозревая инсценировку, спросил его насчет смерти Гитлера.
— Он мертв, — с полной уверенностью ответствовал ясновидец.
В первых числах мая 1945 года артист получил правительственную телеграмму, в которой генералиссимус выражал благодарность за точно названный день окончания войны.
А год был предсказан еще в Варшаве.
Редкие гастроли, убогие залы, примитивные, обкарнанные Главреперткомом фокусы. Никакой магии и телепатии не было, нет и быть не может — только идеомоторные колебания.
И внезапные вызовы по ночам на Лубянку, когда не знаешь, вернешься назад или нет.
Там варилась своя черная магия.
Глава сорок девятая
Криптократия
Осень дала знать о себе похолоданием и кратковременными дождями. Москву посетила итальянская порнозвезда, любимая народом за веселый нрав и неподражаемый бюст. В ночном клубе с ней флиртовал, отпуская сальности, лидер крупной парламентской фракции.
— «Шуры-муры», — мурлыкал он, норовя приложиться к груди.
Смысл «политической акции» был предельно прост: лишний раз показаться на телеэкране рядом со знаменитостью. С той же целью удалось заманить в парт-офис престарелого корейского оракула Сона, якобы предсказавшего убийство Кеннеди и еще что-то в том же духе. Кореец улыбался, кивал, но выдать так нужное к выборам пророчество отказался. Вождь взял реванш буквально на следующий день, ввязавшись в безобразную драку у парламентской трибуны: мерялся силами со стариком из враждебной фракции и оттаскал за волосы хрупкую женщину — тоже депутата.
Очередной скандал малость развеселил заскучавшее было общество.
Фон между тем не претерпел перемен: ни солнечный, ни радиоактивный. Солярная активность приближалась к 230W, радиационная — в районе станции Замоскворечье — составила 400 мкР/час. Денег на очистку территории не выделили.
Словом, сплошные пятна: на репутации, на Солнце, пятна нуклидов на многострадальной земле и дыры в бюджете — ничего нового.
Новое, как повторение старого, проступило трупными пятнами на татуированной коже: обнаженная женщина лежала на боку, уткнувшись затылком в водосточную решетку. Ее нашли на уединенной дорожке Выставочного центра (бывшая ВСХВ), неподалеку от Ботанического сада. По всем признакам выходило, что труп пролежал там свыше двух суток. Неестественно вывернутая голова была запрокинута к небу, источавшему унылую морось.
— Пятый случай, — сказал Левит, поднимаясь с колен.
— Полный набор, — согласно кивнул Морозов. — Печень, татуировка… Долго же он не давал о себе знать, падло!
— Рисунок немного не тот. Звезды вокруг головы и нет дракона, а в остальном тот же сон.
— По крайней мере хоть личность можно сразу установить.
— Да, талантливая девушка… На прошлой неделе выступала по REN-TV. Мне понравилось.
— Тоже мне девушка! — пренебрежительно поморщился Морозов.
— Ну женщина. Какая разница?.. Я не в физиологическом смысле. Талант — вот что важно.
— Талант! Все руки исколоты. Такая же прости-господи, как и те. Вот в чем ее настоящий та-а-лант.
— Творческие люди особо ранимы, дорогой вы мой капитан. Особенно в нынешнее время. Понимать надо. У Солнцевой редкий дар. Не голосом пела, нервами… Эх, Женя, Женечка…
Дженифер (Евгения) Солнцева исполняла, аккомпанируя на гитаре, песни собственного сочинения.
Срывая цветы, мы с тобой не хотели В лаванду вплести стебельки иммортели, И мы не узнали в хрустящем миндале, Как горько он пахнет, цианистый калий.Она пользовалась популярностью в определенных кругах, которые характеризовались в молодежной печати как «интеллектуально-эстетствующие». Особым интеллектом там не пахло, как, впрочем, и цианистым калием, но наркотиками баловались. Что же до эстетства, то его подменяла манерная претенциозность. Несколько выступлений по авторскому телевидению сделали Женю звездой. У нас легко раздают титулы: академики, президенты, князья, атаманы. Даже члены регентского совета. Регентского чего?.. Призрачный мир все чаще затмевал убогую реальность.