Собрание сочинений в 12 т. Т. 3
Шрифт:
– Да, гражданская война…
– Гражданская война?
– переспросил Паганель, который, сам того не замечая, начал говорить ломаным французским языком.
– Да, война между Парагваем и Буэнос-Айресом, - ответил сержант.
– Ну и что же?
– Ну, индейцы все ушли на север… по пятам генерала Флорес…
– А где же касики?
– Касики с ними.
– Как! И Катриель?
– Нет Катриеля.
– А Кальфоукоура?
– Ни намека на Кальфоукоура.
– А Янчетруса?
– Никакого Янчетруса!
Этот разговор был передан Талькаву, который утвердительно кивнул головой. Видимо, патагонец не знал или забыл
Но это обстоятельство расстраивало все планы Гленарвана. В самом деле, если Гарри Грант был в плену у касиков, то они, несомненно, увели его к северным границам республики. А если так, то где искать его? Следовало ли предпринять новые опасные и почти бесполезные поиски на севере пампы? Прежде чем принять такое ответственное решение, надо было серьезно обсудить его.
Оставался, однако, еще один важный вопрос, который следовало задать сержанту, и майор в то время, пока его друзья молча переглядывались между собой, спросил, не слыхал ли он о европейцах, которые попали в плен к индейским касикам.
Мануэль несколько минут размышлял, словно припоминая что-то, и, наконец, ответил:
– Да, слышал:
– А!
– вырвалось у Гленарвана; у него вновь возродилась надежда.
Паганель, Мак-Наббс, Роберт и он окружили сержанта.
– Говорите! говорите!
– впиваясь в него глазами, повторяли они.
– Несколько лет тому назад… - начал сержант, - да, верно… европейские пленники… но никогда не видел…
– Несколько лет!
– прервал его Гленарван.
– Вы ошибаетесь. Дата крушения указана точно. «Британия» погибла в июне тысяча восемьсот шестьдесят второго года. Значит, прошло едва два года.
– О! больше, сэр!
– Не может быть!
– крикнул Паганель.
– Нет, точно. Это было, когда родился Пепе… Дело шло о двух пленных.
– Нет, о трех, - вмешался Гленарван.
– О двух, - упорно утверждал сержант.
– О двух?
– переспросил очень удивленный Гленарван.
– О двух англичанах?
– Да нет же!
– ответил сержант.
– Какие англичане? Нет… один француз, а другой итальянец.
– Итальянец, которого убили индейцы племени пойуче?
– воскликнул Паганель.
– Да… потом узнал… француз спасся.
– Спасся!
– воскликнул Роберт, жизнь которого, казалось, зависела от того, что скажет сержант.
– Да, спасся - убежал из плена, - подтвердил сержант.
Все оглянулись на Паганеля, который в отчаянии бил себя по лбу.
– А, понимаю, - промолвил он, наконец.
– Все объясняется, все ясно!
– Но в чем дело?
– нетерпеливо спросил встревоженный Гленарван.
– Друзья мои, - ответил Паганель, беря в свои руки руки Роберта, - нам придется примириться с крупной неудачей: мы шли по ложному пути! Тут речь идет вовсе не о капитане Гранте, но об одном моем соотечественнике, товарищ которого, Марко Вазелло, был действительно убит индейцами племени пойуче, а француза жестокие индейцы несколько раз уводили с собой к берегам реки Колорадо, но ему удалось, наконец, бежать из плена и вернуться во Францию. Думая, что мы идем по следам Гарри Гранта, мы напали на следы молодого Гинара [47].
Слова Паганеля встречены были глубоким молчанием. Ошибка была очевидна. Подробности, сообщенные сержантом: национальность пленника, убийство его товарища, его бегство из плена - все подтверждало ее.
Гленарван с удрученным видом смотрел на Талькава.
– Вы никогда не слыхали о трех пленных англичанах?
– спросил Талькав сержанта.
– Никогда, - ответил Мануэль.
– В Тандиле было бы известно… я знал бы… Нет, этого не было…
После такого категорического ответа Гленарвану нечего было больше делать в форте Независимый. Он и его друзья, поблагодарив сержанта и пожав ему руку, удалились.
Гленарван был в отчаянии, видя, что все его надежды рушились. Роберт молча шел подле него, с глазами, полными слез. Гленарван не находил для мальчика слов утешения. Паганель, жестикулируя, разговаривал сам с собой. Майор не открывал рта. Что же касается Талькава, то, видимо, его индейское самолюбие было задето тем, что он повел иностранцев по неверному следу.
Однако никому не приходило в голову упрекнуть его за столь извинительную ошибку.
Ужин прошел грустно. Конечно, ни один из этих мужественных и самоотверженных людей не жалел о том, что напрасно потратил так много сил, напрасно подвергал себя такому множеству опасностей, но каждого угнетала мысль, что в одно мгновение рухнула всякая надежда на успех. В самом деле, можно ли было надеяться напасть на след капитана Гранта между Сьерра-Тандиль и океаном? Нет. Если бы какой-нибудь европеец попал в руки индейцев у берегов Атлантического океана, то, конечно, это было бы известно сержанту Мануэлю. Подобное происшествие не могло не получить огласки среди туземцев, ведущих постоянную торговлю с Тандилем и Карменом, близ устья Рио-Негро. Торговцы Аргентинской равнины осведомлены обо всем и обо всем сообщают. Итак, путешественникам оставалось лишь одно: без промедления добираться до «Дункана», ожидавшего их, как было условлено, у мыса Меданос.
Паганель снова попросил у Гленарвана документ, находка которого заставила предпринять столь неудачные поиски. Географ перечитывал его с нескрываемым раздражением, словно стремясь вырвать у бумаги иное толкование.
– Но ведь этот документ вполне ясен!
– воскликнул Гленарван.
– В нем самым определенным образом говорится и о кораблекрушении «Британии» и о том, где именно находится в плену капитан Грант.
– А я говорю, нет!
– возразил, ударив кулаком по столу, Паганель.
– Нет и нет! Поскольку Гарри Гранта нет в пампе, значит его нет в Америке вообще. А где он, на это должен ответить вот этот документ. И он ответит, друзья мои, не будь я Жак Паганель!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Наводнение
Форт Независимый находится в ста пятидесяти милях от берегов Атлантического океана. Гленарван полагал, что если с ними ничего не произойдет в пути - а вряд ли это могло случиться, - то они будут на «Дункане» через четыре дня. Но вернуться на борт корабля без капитана Гранта, потерпев полную неудачу в своих розысках, - с этим он никак не мог примириться. Поэтому на следующий день он медлил с подготовкой к отъезду. Тогда майор взял все в свои руки: он приказал запасти провизию, оседлать лошадей и расспросить, где можно будет остановиться в пути. Благодаря проявленной им энергии маленький отряд уже в восемь часов утра следующего дня спускался по поросшим травой склонам Сьерра-Тандиль.