Собрание сочинений в 12 т. Т. 4

Верн Жюль Габриэль

Этот непонятный человек имел вид профессора математики, доказывающего теорему своим ученикам.

–  Первый - быть раздавленными. Второй - умереть от недостатка воздуха. О возможности умереть с голоду я не говорю, так как запасы продовольствия на «Наутилусе» наверняка переживут нас. Поэтому рассмотрим только две возможности - расплющиться или задохнуться.

–  Что касается возможности задохнуться, - сказал я, - то этого бояться нет оснований, поскольку мы имеем воздушные резервуары, наполненные свежим воздухом.

–  Верно, - ответил капитан, - но их хватит только на два дня. Уже тридцать шесть часов, как мы погружены в воду, воздух в «Наутилусе» становится

тяжелым и требует возобновления. В течение двух суток запас свежего воздуха будет исчерпан.

–  Так что же, капитан, давайте освободим себя раньше двух суток.

–  Во всяком случае, будем пытаться это сделать, пробивая окружающую нас стену.

–  В какую сторону?

–  Это покажет зонд. Я посажу «Наутилус» на нижнюю стенку, а мои люди, одетые в скафандры, пробьют ледяной покров в наименее толстой его части.

–  А нельзя ли раскрыть ставни в салоне?

–  Теперь это безопасно. Мы не находимся в движении.

Капитан Немо вышел. Шипящие звуки дали нам знать, что в резервуары пустили воду. «Наутилус» стал тихо погружаться - до той глубины, на какую погрузился нижний ледяной пласт, - и осел на ледяное дно на глубине в триста пятьдесят метров.

–  Друзья мои, - сказал я, - положение тяжелое, но я рассчитываю на ваше мужество и вашу энергию.

–  Конечно, - ответил мне канадец, - сейчас не такое время, чтобы я стал надоедать вам своими жалобами или вопросами. Я готов сделать все для общего спасения.

–  Отлично, Нед, - сказал я, протягивая канадцу руку.

–  Добавлю еще вот что, - продолжал он, - я ловко владею и киркой и гарпуном, и если я могу быть полезным капитану, то я в его распоряжении.

Я проводил канадца в помещение, где люди из экипажа «Наутилуса» надевали на себя скафандры. Я сообщил капитану предложение канадца, и он его, конечно, принял. Канадец быстро облекся в подводный костюм и был готов одновременно со своими товарищами по работе. Каждый из них нес за спиною аппарат Рукейроля, снабженный резервуарами с большим запасом чистого воздуха. Это был значительный, но необходимый заем из воздушных запасов «Наутилуса». Что касается до ламп Румкорфа, то они были ненужны в этих водах, светящихся в лучах электрического света.

Как только Нед переоделся, я вернулся в салон, где ставни были уже открыты, и, став рядом с Конселем, начал рассматривать окружающие льды, на которых держался «Наутилус».

Через несколько минут мы увидели, как двенадцать человек экипажа вышли на лед и среди них - Нед, хорошо заметный своим высоким ростом. Их сопровождал капитан Немо.

Раньше, чем долбить стены, он распорядился прощупать их зондами и таким образом обеспечить нужное направление работ. Длинные зонды стали врезаться в боковые стены туннеля; но, пройдя пятнадцать метров, они застряли в толще другой стены. Направлять свои усилия против верхнего пласта являлось бесполезным, поскольку он представлял собой нагромождение торосов вышиной более четырехсот метров. Капитан Немо распорядился прозондировать нижний пласт. Оказалось, что здесь нас отделяло от воды только десять метров, составлявших толщу этого ледяного поля. Теперь работа сводилась лишь к тому, чтобы высечь в нем кусок, по своей площади равный площади «Наутилуса». Следовательно, для того чтобы мы могли опуститься ниже ледяного поля, необходимо было продолбить в нем соответственной величины отверстие, а для этого надо было вынуть около шести тысяч пятисот кубических метров льда.

Немедленно же приступили к этой работе и продолжали ее с неиссякаемой настойчивостью. Вместо того чтобы долбить лед вокруг самого «Наутилуса», что очень затруднило бы работу, капитан Немо распорядился наметить огромную круглую канаву, отступя на восемь метров от левого борта «Наутилуса». После этого все двенадцать человек одновременно стали буравить канаву в нескольких точках по ее окружности. В скором времени заработали кирки, мощно проникая в компактную массу льда и откалывая от нее большие глыбы. В силу меньшего удельного веса эти глыбы как бы взлетали под верхний свод туннеля, вследствие чего он начал утолщаться сверху настолько же, насколько становился тоньше снизу. Но это не имело значения, раз нижний слой делался в такой же мере тоньше.

После двух часов напряженной работы Нед измучился и вернулся в салон. Его вместе с товарищами по работе сменили свежие работники; к ним присоединились я и Консель. Нами руководил помощник капитана. Вода мне показалась особенно холодной, но вскоре я согрелся, работая киркой. Движения мои были вполне свободны, хотя производились при внешнем давлении в тридцать атмосфер. Проработав два часа и вернувшись в салон, чтобы перекусить и немного отдохнуть, я почувствовал большую разницу между потоком чистого воздуха, поступавшего ко мне в аппарат Рукейроля, и атмосферой в «Наутилусе», где уже накопился углекислый газ. В течение двух суток воздух не возобновлялся, и его животворные качества значительно понизились. А между тем за двенадцать часов работы мы сняли с намеченной поверхности пласт только в один метр - толщиной, иначе говоря, около шестисот кубических метров льда. Допустим, что каждые двенадцать часов будет выполняться такая же работа, - тогда понадобится еще четыре дня и пять ночей, чтобы довести дело до желаемого конца.

–  Четыре дня и пять ночей!
– сказал я своим товарищам.
– А запас воздуха в резервуарах только на два дня.

–  Не считая того, - добавил Нед Ленд, - что, когда мы выйдем из этой проклятой тюрьмы, мы еще останемся в заключении под торосами без всякой связи с наружным воздухом.

Соображение правильное. Кто мог сказать заранее, сколько тогда понадобится времени для нашего освобождения? Не задохнемся ли мы раньше, чем «Наутилус» сможет вернуться на поверхность моря? Не суждено ли ему со всем его содержимым быть погребенным в этой ледяной могиле? Опасность казалась грозной. Но все смотрели прямо ей в глаза, и все решились исполнить долг свой до конца.

Как я и предполагал, за ночь удалось снять еще один метр со дна огромной выемки. Но когда на следующее утро, облекшись в свой скафандр и походив в этой плотной жидкости, имевшей температуру шесть-семь градусов ниже нуля [32], я заметил, что боковые стены начали постепенно сближаться. Слои воды, более отдаленные от выемки, начинали замерзать. При наличии этой новой и непосредственной опасности что станется с нашими надеждами на спасение? Чем воспрепятствовать превращению жидкой среды в твердую, грозившую раздавить, как стеклышко, стенки «Наутилуса»?

Я уж не стал говорить об этой новой опасности своим товарищам. Зачем было испытывать людей и, может быть, лишить их той энергии, какую проявляли они в тяжкой работе для общего спасения? Но, вернувшись на борт, я тотчас сообщил капитану Немо об этом важном осложнении.

–  Знаю, - ответил он своим спокойным тоном, который не менялся ни при каких стечениях обстоятельств, хотя бы самых страшных.
– Да, это еще одна опасность, но я не вижу средства устранить ее. Единственная возможность для нашего спасения - это действовать быстрее. Нам надо дойти первыми. Вот и все.