Собрание сочинений в 12 т. Т. 7
Шрифт:
Спор почти неизменно начинался из-за того, что капитан Сервадак и его спутники с нескрываемой радостью ожидали нового столкновения с Землей, какой бы опасностью ни угрожало им это столкновение. Это приводило в ярость профессора, который и слушать не желал о возвращении и продолжал изучать Галлию, словно собирался остаться там навсегда.
Однажды, 27 июня, Пальмирен Розет вихрем влетел в общий зал. Там как раз находились капитан Сервадак, лейтенант Прокофьев, граф Тимашев и Бен-Зуф.
– Лейтенант Прокофьев, -
– Но я вообще не имею привычки… - начал было лейтенант Прокофьев.
– Хорошо, - перебил его Пальмирен Розет тоном учителя, обращающегося к ученику.
– Отвечайте на следующий вопрос: совершили ли вы на вашей шкуне кругосветное плавание по Галлии приблизительно по линии экватора, другими словами по одной из близких к экватору параллелей? Да или нет?
– Да, сударь, - отвечал лейтенант, которому граф Тимашев подал знак не перечить грозному Розету.
– Отлично, - продолжал тот.
– А во время экспедиции отмечали ли вы путь, пройденный «Добрыней»?
– Лишь приблизительно, - отвечал Прокофьев, - то есть с помощью лага и компаса, а не по высоте солнца и звезд, чего мы не имели возможности сделать.
– И что же вы обнаружили?
– Что Галлия имеет в окружности примерно две тысячи триста километров, а отсюда ее диаметр равняется семистам сорока километрам.
– Так… - проговорил Пальмирен Розет как бы про себя, - следовательно, ее диаметр в шестнадцать раз короче земного, который равняется двенадцати тысячам семистам девяноста двум километрам.
Капитан Сервадак и его друзья с удивлением смотрели на профессора, не понимая, куда он клонит.
– Так вот, - продолжал Пальмирен Розет, - чтобы дополнить изучение Галлии, мне остается определить ее поверхность, объем, массу, плотность и силу тяжести.
– Что касается ее поверхности и объема, - сказал лейтенант Прокофьев, - то, зная диаметр Галлии, определить их нет ничего легче.
– Разве я говорю, что это трудно?
– вспылил профессор.
– Такие вычисления я умел делать с младенческих лет.
– Ого! Больно рано!
– насмешливо протянул Бен-Зуф, не упускавший случая подпустить шпильку хулителю Монмартра.
– Ученик Сервадак, - продолжал Пальмирен Розет, - кинув грозный взгляд на Бен-Зуфа, - возьмите перо. Раз вам известна длина окружности Галлии, скажите мне, какова же ее поверхность?
– Слушаю, господин Розет, - ответил Гектор Сервадак, решив изображать примерного ученика.
– Нам следует умножить две тысячи триста двадцать три километра, то есть длину окружности Галлии, на семьсот сорок, то есть длину ее диаметра.
– Множьте, да поскорее!
– нетерпеливо вскричал профессор.
– Пора бы уже сосчитать! Ну что же?
– Ну вот, - отвечал Гектор Сервадак, - я получил цифру в один
– Следовательно, ее поверхность в двести девяносто семь раз меньше поверхности Земли, равняющейся пятистам десяти миллионам квадратных километров.
– Тьфу! Козявка какая-то!
– фыркнул Бен-Зуф, выпячивая губы и всем своим видом выражая презрение к комете профессора.
Пальмирен Розет смерил Бен-Зуфа уничтожающим взглядом.
– Так вот, - продолжал профессор с раздражением, - каков же теперь объем Галлии?
– Объем?… - переспросил Гектор Сервадак нерешительно.
– Ученик Сервадак, неужели вы разучились вычислять объем шара, когда вам известна его поверхность?
– Нет, господин Розет… Но вы даже не даете мне времени передохнуть.
– В математике не бывает передышек, молодой человек, не должно быть передышек!
Собеседники Пальмирена Розета призвали на помощь всю свою выдержку, чтобы не расхохотаться.
– Чего же вы ждете?
– настаивал профессор.
– Объем шара…
– Равен величине его поверхности… - отвечал Гектор Сервадак, запинаясь, - помноженной на…
– На треть его радиуса, молодой человек!
– воскликнул Пальмирен Розет.
– На треть радиуса! Вы кончили?
– Сейчас. Треть радиуса Галлии, составляя сто двадцать три, три, три…
– Три, три, три, три… - насмешливо повторял Бен-Зуф на разные лады.
– Молчать!
– крикнул профессор, рассердившись не на шутку.
– Достаточно двух первых чисел десятичной дроби, отбросьте остальные.
– Я уже отбросил, - покорно ответил Гектор Сервадак.
– И что же?
– Помножив один миллион семьсот девятнадцать тысяч двадцать на сто двадцать три и тридцать три сотых, мы получим двести одиннадцать миллионов четыреста тридцать девять тысяч четыреста шестьдесят кубических километров.
– Вот каков объем моей кометы!
– с торжеством воскликнул профессор.
– Право же, это не так уж мало.
– Без сомнения, - заметил лейтенант Прокофьев, - но ее объем все же в пять тысяч сто шестьдесят шесть раз меньше объема Земли, составляющего в круглых цифрах…
– Триллион восемьдесят два миллиарда восемьсот сорок один миллион кубических километров, мне это отлично известно, сударь, - перебил Пальмирен Розет.
– Кроме того, - добавил лейтенант Прокофьев, - объем Галлии гораздо меньше объема Луны, равняющегося одной сорок девятой объема земного шара.
– Да кто же с этим спорит?
– огрызнулся профессор, уязвленный в самое сердце.
– Итак, - безжалостно продолжал лейтенант Прокофьев, - с поверхности Земли Галлия видна не лучше, чем звезда седьмой величины, то есть ее нельзя заметить простым глазом!