Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Стихотворения

Шефнер Вадим Сергеевич

Почта

Здесь гасят, гасят марки, Не зная сожаленья. Ложится штемпель маркий На их изображенья. Их гасит штемпель строгий, Зато права дает им На дальние дороги, На дальние полеты. Ты скажешь, что почтенней Негашеным и чистым Улечься на храненье В альбом филателиста? Нет! Лучше уж движенье, Ведущее к забвенью, Чем самосбереженье И тихое нетленье! Что с ними будет после — Никто гадать не может, А времени компостер Бессмертия дороже. Гаси

их, штемпель маркий, Нарядных и красивых! Погашенные марки Ценнее негасимых.

Рисовавший на скалах

На все земные времена Им заарканены мгновенья, И в каждой линии видна Охотничья повадка гения. Олени врезаны в гранит Штрихами резкими, как молнии, А жизнь в них бьется и кипит, Они легки, как сон припомненный. Он их ловил и убивал И не просил у них прощения, Но жизнь им вечную давал В обмен за плоть, за насыщение. Он действовал наверняка, Исполнен зоркости и смелости, И — нам в подарок — сквозь века Пригнал свою добычу в целости.

Скромность

Мы взглядом простор окинем, Взойдя на бархан крутой. Весною цветет пустыня, Казавшаяся пустой. Растенья-эфемериды Так рады, выйдя на свет, — Для грусти и для обиды Минутки свободной нет. Не жить им в разгаре лета, Никто не обережет, — Но травы тянутся к свету, К солнцу, что их сожжет. В их жизни, такой недлинной, Многое им дано, — Как мед в бутыли старинной, Время их сгущено. И рады они, как дети, И славят ясные дни, И пресного долголетья Не просят себе они.

Однажды в тайге

На откосе крутого оврага, Там, где не было встреч и разлук, Красота, как медовая брага, Закружила мне голову вдруг. Я шагнул по нетоптаной глине, Я нагнулся — и чистый родник, Одиноко журчавший доныне, Благодарно к ладоням приник. И в кипенье, в хрустальных изломах, Отразил он сверкание дня, И доверчиво ветви черемух Наклонились, касаясь меня. Их цветы засияли, как звезды, Будто славя рожденье свое, — Будто я красоту эту создал Тем, что первым увидел ее...

Роща

Но где же лес? Куда ни гляну — Здесь только пни да тишина. В одну безлесную поляну Лесная глушь превращена. Лишь в роще у глухой дороги Кладбищенские дерева Растут, не ведая тревоги: У них особые права. Им весело стоять под ветром, Их от живых сынов земли Своим молчаньем безответным Ушедшие оберегли. И под зеленой черепицей Листвы, шумящей в высоте, Здесь вольные лесные птицы Гнездятся в гулкой тесноте. Сюда, сюда — в древесный шелест, На островок последний свой, Доверчиво они слетелись Из мира, взятого пилой. И дятел с докторским терпеньем Выстукивает старый крест, И крепко спят под птичье пенье Владельцы заповедных мест. Спят, пробуждения не зная. Но в благодарность, как живым, Кукушка, сирота лесная, Года отсчитывает им.

К обрыву

К далеким целям не спеша, Неторопливо и некруто Изнашивается душа От мелких радостей уюта. Все

в ней стихает: смех и плач, И помыслы о чем-то главном. Рессоры маленьких удач Ее укачивают плавно. И, не тревожа бытия, Так мягко, так неторопливо Наезженная колея Приводит к черному обрыву...

Встречная

Ах, счастье не в благости вовсе, Не в том, чтоб подметки сберечь. Ты к трудным дорогам готовься, Ты жди неожиданных встреч. Пойдешь ты за счастьем, не зная, Далёко ли, близко оно, — Но есть где-то точка земная, Где встретиться вам суждено. Там где-то тропинкой пологой Подруга твоя по судьбе С улыбкой лукавой и строгой Шагает навстречу тебе. О ней не расскажешь словами, О ней не написано книг, Но встретишь — и солнце над вами Свой бег остановит на миг.

1964

Берег Леты

По склону медлительной Леты Свершая последний маршрут, Угасшие авторитеты, Как черные угли, плывут. Забыв о прижизненной славе, И уксус излив, и елей, Поэты, как бревна при сплаве, Плывут косяками по ней. Короны плывут, позументы, Плывут олимпийцев венки, Низвергнутые монументы, Плывут, будто пробки, легки. Ты скажешь: «Печальны итоги Земного бытья и житья, Коль даже недавние боги Скользят в океан забытья». Но я тебе тихо отвечу: «Пусть боги растают во мгле, Никто перед Летой не вечен, — Но Вечное есть на земле. Я, смертный, душою спокоен За свой человеческий род, Я вижу — за этой рекою Бессмертия берег встает. Там влагообильные тучи Плывут над просторами нив, Там трудится пахарь могучий, Из Леты волов напоив. И жница с лицом неусталым Оттуда глядит на меня, И молотом бьет по металлу Кузнец — покровитель огня».

Наследственность

Нас не обманешь божьим раем: Бессмертья нет — мы это знаем. Но все ль развеется в былом? Наследственность бессмертной птицей Влюбленным на плечи садится И осеняет их крылом. Нет, дело не в портретном сходстве — Вся жизнь твоя бросает отсвет В далекий день, в грядущий род. Она души твоей чертами, Она делами и мечтами В твоих потомках оживет. Самой природой ты допущен В мир предстоящий, настающий, И от тебя зависит он. Пусть не расчетливостью черствой — Пусть добротою и упорством Ты в ком-то будешь отражен. Знай: мы в забвение не канем, Как в пропасть падающий камень, Как пересохшая река. Наследственность бессмертной птицей Влюбленным на плечи садится, Зовет в грядущие века.

На озере

Это легкое небо — как встарь, над моей головой, Лишь оно не стареет с годами, с летами. Порастают озера высокой, спокойной травой, Зарастают они водяными цветами. Ты на камне стояла, звала меня смуглой рукой, Ни о чем не грустя и сама себя толком не зная. Отраженная в озере, только здесь ты осталась такой — На земле ты иная, иная, иная. Только здесь ты еще мне верна, ты еще мне видна — Но из глуби подкрадывается забвенье. Не спеша к тебе тянутся тихие травы со дна, Прорастают кувшинки сквозь твое отраженье.