Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Стихотворения

Шефнер Вадим Сергеевич

1966

Мирная ночь

Не пойму — со мною рядом Или где-то за стеной Кто-то стуком, мерным ладом Тихо спорит с тишиной. Не мое ли сердце это? Или капли за окном? Или то звучит планета, Как блокадный метроном? Тихий звук почти не слышен, Вроде бы его и нет, Но крылом летучей мыши Машет ночь ему в ответ. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Где-то близко, под удобным Изголовием моим Мир тиктакает, как бомба С механизмом часовым.

«Нам

снится не то, что хочется нам...»

* * *

Нам снится не то, что хочется нам, — Нам снится то, что хочется снам. На нас до сих пор военные сны, Как пулеметы, наведены. Они нас вталкивают в поезда, Везут, не спрашивая куда. И снятся пожары тем, кто ослеп, И сытому снится блокадный хлеб. И те, от кого мы вестей не ждем, Во сне к нам запросто входят в дом. Входят друзья довоенных лет, Не зная, что их на свете нет. И снаряд, от которого случай спас, Осколком во сне настигает нас. И, вздрогнув, мы долго лежим во мгле — Меж явью и сном, на ничьей земле.

«Нас женщины в путь провожают...»

* * *

Нас женщины в путь провожают Порой на года, на года — И словно заранее знают, Где нас ожидает беда. Негромкие их наставленья, Улыбки встревоженных лиц За нами летят в отдаленье, Как стая невидимых птиц. Где помощи нет ниоткуда, Где ждет нас последняя тьма — Порой совершается чудо: Опасность уходит сама. Она за крутым поворотом Скрывается, нас не губя, — Как будто вспугнул ее кто-то Иль принял ее на себя. И снова ночные скрижали Струят утешительный свет. А тех, кто нас в путь провожали, Быть может, в живых уже нет.

«Путь капли по стеклу и путь огня в лесу...»

* * *

Путь капли по стеклу и путь огня в лесу, Путь падающих звезд в душе своей несу, Путь горного ручья, бегущего к реке, И тихий путь слезы, скользящей по щеке. Путь пули и пчелы несу в душе своей, Пути ушедших лет, пути грядущих дней; Шаги чужих невзгод и радостей чужих Вплетаются в мой шаг, и не уйти от них. Пусть тысячи путей вторгаются в мой путь, Но если бы я смог минувшее вернуть, Его б я выбрал вновь — неверный, непрямой: Он мой последний путь и первопуток мой.

Своды

Навек закрыв собой материки и воды, Глядит небесный свод на все земные своды, А солнца луч скользит, нетороплив и нежащ, Над сводами мостов, дворцов, бомбоубежищ. Висит небесный свод, как и во время оно, Над сводами аллей — пристанищем влюбленных, Над сводами церквей, высоко вознесенных, Над сводами цехов, над сводами законов. Пусть тать отбудет срок, покинет свод темницы, Пусть Лазарь, воскресясь, покинет свод гробницы, Пусть Нестор кончит труд под сводом кельи тесной, — И вновь над ними свод, на этот раз — небесный. Последний, вечный свод над ними и над нами, На миллиарды лет пронизанный мирами. Метну в его простор фотонную ракету — Но нет пределов тьме и нет пределов свету. О, как мне разглядеть неясный лик природы? Куда ни погляжу — повсюду своды, своды... И даже свод небес разгадке не поможет: Ведь это тоже свод, — а дальше, дальше что же?

Статистика

Статистика, строгая муза, Ты реешь над

каждой судьбой. Ничто для тебя не обуза, Никто не обижен тобой. Не всматриваешься ты в лица И в душу не лезешь, — а все ж Для каждой людской единицы В таблицах ты место найдешь. В рядах твоей жесткой цифири, В подсчеты и сводки включен, Живу я, единственный в мире, Но имя мое — легион. Умру — и меня понемногу Забудут друзья и родня. Статистика, муза Итогов, Лишь ты не забудешь меня! В простор без конца и границы, Бессмертной дорогой живых Шагает моя единица В дивизиях чисел твоих.

Рекорды

Уже не помнят Лядумега, Уже забыли наповал. А как он бегал! Как он бегал! Какую скорость выдавал! Растут рекорды понемножку, И, новой силою полны, По тем же гаревым дорожкам Другие мчатся бегуны. Бегут спортсмены молодые, Легки, как ветер на лугу, — Себе медали золотые Они чеканят на бегу. А славу в ящик не положишь, Она жива, она жива, — К тем, кто сильнее и моложе, Она уходит — и права. Она не знает вечных истин, За нею следом не гонись. Она сменяется, как листья На древе, тянущемся ввысь.

Письмена

В этом парке стоит тишина, Но чернеют на фоне заката Ветки голые — как письмена, Как невнятная скоропись чья-то. Осень листья с ветвей убрала, Но в своем доброхотстве великом Вместо лиственной речи дала Эту письменность кленам и липам. Только с нами нарушена связь, И от нашего разума скрыто, Что таит эта древняя вязь Зашифрованного алфавита. Может, осень, как скорбная мать, Шлет кому-то слова утешений — Лишь тому их дано понимать, Кто листвы не услышит весенней.

«Неошибающиеся поэты...»

* * *

Неошибающиеся поэты, О, как я вам завидую порой! Неушибающиеся поэты, Покрытые спасительной корой!.. Как быстро вы находите решенья, Доступные и верные вполне, Покуда, одурев до онеменья, Дивлюсь я ежедневной новизне. Вам все понятно — люди и природа, Для вас все тайны пресны и просты. Вы, в Лете не отыскивая брода, Над ручейками строите мосты. Все боги вами вовремя воспеты, Исчислена и радость, и беда... Неошибающиеся поэты, О, как я вас жалею иногда!

Василию Тредиаковскому посвящается

1. Восемнадцатый век, первая четверть

А Муза так еще бедна... За доброе и за худое Одной монетою — бедою Расплачивается она. Она безгласна и слепа, У ней ни прав, ни полномочий, И путь ее — еще тропа, Петляющая среди ночи. Ее дорога так долга Из тьмы низин до выси горной!.. Ей нужен пристальный слуга, Ей нужен проводник покорный. И некто, слыша смутный зов, Уйдет из Астрахани дальней, Он явится во град Петров — Сей поводырь многострадальный! Он Музе даст любовь и гнев, Вдохнет в нее свое дыханье. Она прозреет — и, прозрев, Его пошлет на поруганье.