Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Стихотворения

Шефнер Вадим Сергеевич

1958–1966

Забывание

Если помнить все на свете, Ставить все в вину судьбе, — Мы бы, как в потемках дети, Заблудились бы в себе. Утонув в обидах мелких, Позабыв дороги все, Мы кружились бы, как белки В безысходном колесе. Памяти союзник строгий — Забывание, — оно За нее всегда в тревоге, Вечно вдаль устремлено. Глядя в облачные дали, Слыша дальние грома, Зерна счастья и печали Честно сыпьте в закрома, — Отметая

от былого За незримую черту Цепкой зависти полову, Мелких распрей суету. Очищайте забываньем Закрома души своей — Чтобы хлеб воспоминаний Не горчил на склоне дней.

Подражание классикам

О неуче рассказ хотел я написать, Хотел изобразить ученика-тупицу. Уверенно раскрыл я чистую тетрадь И начал заполнять страницу. Я имя дал ему, я внешность описал, Я стал бранить его, утратив чувство меры... Потом задумался: чего же он не знал? Какие привести подробности, примеры? И я решил: чтоб был изображен Правдивей и верней тот негодяй-мальчишка, — Пусть все, что знаю я, того не знает он. И вдруг нежданной мыслью был сражен: А что же знаю я? Да ничего почти что. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Пылится на столе раскрытая тетрадь, Как молчаливое напоминанье О том, что самому премного надо знать, Чтоб чье-то описать незнанье.

Виадук

Стою на крутом виадуке, Как будто подброшенный ввысь. Внизу там — речные излуки, Там рельсы, как струи, слились. Там горбится снег подзаборный И плачет, ручьи распустив; Там плавает лебедем черным Маневровый локомотив. Пакгаузы, мир привокзалья, Цистерны — как поплавки. С какой деловитой печалью Звучат из тумана гудки! И мне так просторно и грустно, Как будто во сне я стою Среди ледоходного хруста, У счастья на самом краю. И тянет с туманных перронов Весенней прохладой речной, И мокрые спины вагонов, Качаясь, плывут подо мной.

Ответ

Я не в обиде. Мне отрадно Идти с мечтой наедине По теневой, по непарадной, По ненаградной стороне. От мира глаз не отрывая, Всю жизнь шагаю я по ней. Друг, с теневой и теневая, И солнечная мне видней.

Ястреб

Природа все учла и взвесила, Вы, легкодумные стрелки, Не нарушайте равновесия И зря не жмите на курки. Вот кружит ястреб. Вредный вроде бы, Но пусть летает невредим: Кому-то вреден, а природе он Полезен и необходим. Ты рай себе уютный выстроил, Но без тревог не проживешь. Убьешь печаль — но тем же выстрелом И радость, может быть, убьешь.

Льдина

Льдина — хрупкая старуха — Будет морю отдана. Под ее зеркальным брюхом Ходит гулкая волна. Все худеет, все худеет, Стала скучной и больной. А умрет — помолодеет, Станет морем и волной. Улыбнется из колодца — Мол, живется ничего. Так бессмертие дается Всем, не ищущим его. ...Глянет радугой прекрасной В окна комнаты моей: «Ты жалел меня напрасно, Самого себя жалей».

Ступени

Завидовал кто-то

птицам, Но был не из рода Дедалов, — Чтоб медленно ввысь возноситься, Он лестницу вырубил в скалах. Другому в долину спуститься Хотелось, чтоб жить там получше, — Спуститься чтоб и не разбиться, Он лестницу выдолбил в круче. Ступени — замена полета, Ступени — замена паденья, Ступени — работа, работа, Терпенье, терпенье, терпенье. Я к небу медленно лезу, Ступени ввысь прорубаю, Я гору железом, железом Долбаю, долбаю, долбаю. Пусть ангелы в горнем полете Смеются над неокрыленным, — Не Богу — работе, работе С киркой отбиваю поклоны, Усилья, усилья, усилья, Спина будто натертая солью, А вдруг это крылья, крылья Проклевываются с болью?

1967

«Отлетим на года, на века...»

Екатерине Григорьевой

* * *

Отлетим на года, на века — Может быть, вот сейчас, вот сейчас Дымно-огненные облака Проплывут под ногами у нас. И вернемся, вернемся опять Хоть на час, хоть на десять минут. Ничего на Земле не узнать, В нашем доме другие живут. В мире нашем другие живут, В море нашем — не те корабли. Нас не видят, и не узнают, И не помнят, где нас погребли. Не встречают нас в прежнем жилье Ни цветами, ни градом камней, — И не знает никто на Земле, Что мы счастливы были на ней.

«Ты, детство, — золотое дно...»

* * *

Ты, детство, — золотое дно, Тебе моя хвала. Ты — как витражное окно Из яркого стекла. Пусть твой рисунок угловат, Но разве дело в нем? Забытый разноцветный сад Почиет за окном. Там, непонятна и светла, Подруга детских дней, Почти такая, как была, — Но крылья есть у ней. У ней варенье на щеке И ситцевый наряд, — Но лилии в ее руке Мерцают и горят. Стоит она, не зная зла, С меня не сводит глаз, — И только радуга стекла Разъединяет нас.

Дворец

Довольно тревог и терзаний — Былого уютный дворец Из тысячи воспоминаний Построен тобой наконец. Внутри он и светлый, и теплый, Не прячется мгла по углам, И начисто вымыты стекла, И убран строительный хлам. Но если в него ты поверил — Скорей из него уходи, Круши его, взламывай двери, Взрывчатку под стены клади! И осенью грустной и чистой, Под ветром надежд и скорбей, Ты бедную хижину выстрой На щебне гордыни своей.

«Не по-умному умнеем...»

* * *

Не по-умному умнеем, Человечества сыны. Слишком многое имеем Для ведения войны. Наши знания без меры Возрастают каждый час. Подстрекатели с Венеры, Может, шляются средь нас. Шепчут на ухо ученым Злые формулы чудес, Сыплют атомом толченым, Чтобы род людской исчез, Чтоб, живое сжив со света И смешав его с золой, Высадиться на планету — Ту, что звали мы Землей.