Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Стихотворения

Шефнер Вадим Сергеевич

«Амнезия, амнистия души...»

* * *

Амнезия, амнистия души, Забвенье бед и полное забвенье. Былого нет. Все заново пиши, Как гений — первое стихотворенье. Но так ли? У больного грустен взгляд: Нет прошлого — подмоги и опоры; Дома и люди о себе молчат, Безмолвствуют грядущего просторы. И нет ему в забвении добра, И нет пути темней и безысходней — Шагать, не зная завтра и вчера, По лезвию всегдашнего сегодня.

«Звезды падают с неба...»

* * *

Звезды падают с неба К

миллиону миллион. Сколько неба и снега У Ростральных колонн! Всюду бело и пусто, Снегом все замело, И так весело-грустно, Так просторно-светло. Спят снежинки на рострах, На пожухлой траве, А родные их сестры Тонут в черной Неве. Жизнь свежей и опрятней, И чиста, и светла — И еще непонятней, Чем до снега была.

Подражание старым мастерам

Нас двое — я и я. Один из нас умрет, Когда настанет день и час его пробьет; Уйдет в небытие, растает словно дым, Растает — и навек расстанется с другим. Пускай твердит ханжа: «Враждебны дух и плоть». Здесь дьявол ни при чем и ни при чем Господь. Не с телом — сам с собой в борьбу вступает дух, Когда в самом себе он разделен на двух. Жизнь, словно прочный бриг, по хлябям, по волнам Несла обоих нас, не изменяя нам, — Но в штормовые дни один крутил штурвал, Другой, забравшись в трюм, молился и блевал. Умрет лукавый раб, умрет трусливый пес — Останется другой, который службу нес. Бессмертен и крылат, останется другой На вечный праздник дней, на вечный суд людской.

1971

Учебные тревоги

Сегодня памятна немногим Та довоенная игра: Сигнал химической тревоги Звучал со школьного двора. Противогазы надевали И шли, выравнивая шаг, И стеклышки отпотевали, И кровь тиктакала в ушах. И было в жизни всё, что надо, И молодость была легка, Лишь голоса идущих рядом — Как будто бы издалека, Сквозь маску. И наставник классный, Едва мы возвращались в класс, С задумчивостью, нам неясной, На нас поглядывал подчас. Склонясь над нашею судьбою, Он достоверно знал одно: Там, в будущем, сигнал отбоя Не всем услышать суждено.

Сроки храненья

Напрасно старается память Достигнуть былых берегов — Чьего-то лица не представить, И чьих-то не вспомнить шагов. Кончаются сроки храненья Для многих имен и страстей, Для юношеских невезений, Для давних надежд и вестей. Но всё, чем жилось и дышалось На дымных распутьях войны, Не убыло, и не распалось, И явью является в сны. Там радости и сожаленья, Там холод и вспышки огня — И памяти сроки храненья Даны до последнего дня.

Военные ордена

Сиротеют военные ордена. Кто вернулся живым тогда, Тех, кого на войне не взяла война, — На мушку берут года. Мы живем — живые среди живых, Но друзей уже многих нет — Командиров запаса и рядовых, Журналистов военных лет. Не дарит бессмертия мирный быт, Не молодит седина. С

паспортов на дерево и гранит Переносятся письмена. Так вне строя, забыв земные дела, Отбываем волей судеб К тем, кого война на войне взяла, С кем делили блокадный хлеб. Но Отчизна навеки нам дана — Это ей мы в свой строгий час На храненье сдаем свои ордена, На храненье сдаем свои имена И уходим в вечный запас.

«Мне город — каменное утешенье...»

* * *

Мне город — каменное утешенье, Хоть не поймет вовек его душа Моих ошибок мелких мельтешенья, Моих удач, не стоящих гроша. Шаги мои всё медленней и глуше — А он, как встарь, нелицемерно-строг, Как прежде, неподкупно-равнодушен, Но никогда я в нем не одинок. Когда окончится мой век мгновенный, Мой город не расстанется со мной. Я верую, что вечны эти стены — И мне не надо вечности иной.

Неизвестные

Там, где стоит вон тот кирпичный старый дом, Сто лет назад тропинка узкая струилась, И кто-нибудь кого-то ждал на месте том, Напрасно ждал — и всё забылось, всё забылось. Где трансформаторная будка на углу — Когда-то кто-то у калитки приоткрытой Расстался с кем-то и шагнул в ночную мглу, И слезы лил, — и всё забыто, всё забыто. Мы их не встретим, не увидим никогда, Они ушли — и отзвучало всё, что было. Их без осадка, без следа и без суда В себе стремительная вечность растворила. Но в дни, когда душа от радости пьяна И ей во времени своем от счастья тесно, Она вторгается в былые времена, На праздник свой она скликает неизвестных. И на асфальте вырастает дивный сад, Где всем ушедшим, всем забытым воздается, И чьи-то легкие шаги вдали звучат, И у калитки смех счастливый раздается.

Вечерний невод

Под старость всё в мире иначе, Иных я исполнен забот. Пусть пестрая рыбка удачи К другому спокойно плывет. Все глубже я невод кидаю, Чтоб дивное диво найти, И сеть все длинней, но с годами Всё шире просветы в сети. Там, в омутах воспоминаний, Сквозь невод свободно сквозит Плотва мимолетных признаний И недолговечных обид. И всё сокровенней глубины, И в сумеречной тишине Покачиваются мины И дремлют русалки на дне.

Взрывные работы

В дыму, в пыли нарост земной коры. Внизу, в долине, вздрагивают ставни. Оторванные взрывом от горы, Уходят в небо воющие камни. И, торопясь вернуться в мир былой, Стремятся вниз они в слепой надежде И падают на гору. Но горой Им никогда уже не быть, как прежде.

Возражение фантасту

Пойми: не в том бессмертие, не в том, Чтоб уцелеть из многих одному, А в том, что в день, когда покинешь дом, Не станет пусто в мире и в дому. Как прежде, будет колоситься рожь, И вздрагивать на стрелках поезда, И город тот, в котором ты живешь, Не сдвинется, не канет никуда. Весь этот мир, что на короткий миг Открыли для тебя отец и мать, Весь этот мир — бессмертный твой двойник — Останется навек существовать.