Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Стихотворения

Шефнер Вадим Сергеевич

На Невском

На Невском проспекте, где зданья Всё те же, что до войны, Сгущаются воспоминанья, Нежданно сбываются сны. Порой чрезвычайная схожесть Тебя остановит на миг — В толпе, среди множества множеств, Покажется чей-то двойник. Вглядишься в того человека — И друг твой сквозь давнюю тьму Из памяти тайных отсеков Выходит навстречу ему. Мгновенная очная ставка, Мгновенный наплыв тишины — И вдруг тротуарною давкой Все трое вы разлучены. И снова — в иное, в иное, Над зыбью привычных забот, Над

сказочною глубиною Кораблик надежды плывет.

Люди

Яснее видеть нам дано Не золотую середину, А опустившихся на дно Или взошедших на вершину. А рядом с веком и с тобой, Участвуя в огромном чуде, Живут таинственные люди С не очень шумною судьбой. Кипит людская быстрина, Слились бессмертие и бренность — И судеб необыкновенность Обычностью оттенена. В реторту жизненную ту Вглядись, чтобы открыть в зачатке Все выпадения в осадки, Все воспаренья в высоту.

Назидание

Не стань покорным должником удачи. Когда дорога чересчур легка, Она предъявит счет наверняка За эту легкость — так или иначе. Когда дорога чересчур легка, Задумайся: а нет ли тупика? Не к пропасти ли ты идешь по ней? Сверни на ту, что круче и трудней. Пусть всё с тебя возьмет судьба сполна Наличными — усталостью и потом, Ведя по высям горным и болотам, По рытвинам, без отдыха и сна. И пусть опасен каждый поворот — Тебя от тупика и от обрыва Сама дорога предостережет Тем, что она не кажется счастливой.

Лампочки в люстре

Огней электрических ясная стая На бронзовых ветках сидела, блистая, Сидела, роняя лучей оперенье, — И вдруг мне послышалось тихое пенье: «Мы лампочки, мы этот зал озаряем, Мы светим, мы светим — и перегораем. Шестнадцать свечей в нас, иль сорок, иль двести — Исход предугадан, конец наш известен. Одни из нас гаснут нежданно, до срока, Когда напряженье меняется тока; Другие — прочнее, но в ходе событий Стареют вольфрама упругие нити. Когда твоя очередь — завтра иль нынче? Свершай свое дело, гори — если ввинчен! Ты вечным не станешь, светясь вполнакала, — Сияй и сгорай, чтобы люстра сверкала! Гори — и не жди восхвалений за это: Ты — смертная искра бессмертного света!»

«Предо мной, словно кони, дела...»

* * *

Предо мной, словно кони, дела Мчатся вдаль, закусив удила. Надо мною грехи и долги, Словно коршуны, чертят круги. Месят землю копыта коней, Чтоб цветы вырастали на ней. И над крыльями сумрачных птиц — Небо радостное без границ.

Отсутствие

Когда надолго выедешь из города, Почувствуешь недели через три: Все в нем, далеком, вдвое сердцу дорого, Все улицы, мосты и пустыри. Он все светлее в памяти становится, И все роднее каменный уют, И все печали от него сторонятся, В нем сплошь одни счастливые живут. В него все вести добрые слетаются, В него — по зову памяти твоей — Все, кто ушел навеки, — возвращаются, Чтоб только ты вернулся поскорей.

Тихоокеанское

Раскачавшись, обрушив Все хвалы и хулы, В древний колокол суши Ударяют валы. То не звон погребальный, Не праздничный звон — Это голос

глобальный Всех глубин и времен. По Земле по планете Гонит волны, как встарь, Нарастающий ветер — Сумасшедший звонарь. За волнами-валами Горизонт горбат — И гремит над мирами Океанский набат.

В зоопарке

Какие взрослые все звери! На воле или взаперти, Они давно уже созрели, А нам еще расти, расти. Еще нам, людям, ошибаться, Одолевать свою тщету, Еще нам лоб о лоб сшибаться, А может быть — щитом к щиту. И, зверя из себя гоня, Над истинами спины гнуть нам... А волк из-за железных прутьев Печально смотрит на меня.

Обмен впечатлениями

Чудес никогда я от жизни не требовал, Без них мне на свете светло. А вам вспоминается то, чего не было, Что с вами не произошло? Вам помнятся в рощах тропинки, проложенные К знакомым как будто местам? Там вроде бы все вами лично исхожено, — Да только вы не были там. А то вдруг какой-нибудь день необыденный Вам в спешке припомнится, — но Ведь это не с вами, не вами увидено, Никем вам не сообщено. И мне в моей жизни запомнилось многое — Распутья, моря, города... Но память порою шагает дорогами, Где я не ходил никогда. Долины и лица ей видятся дальние, Она не скупа, не скупа, — Она меня вводит в какие-то здания, Куда на порог не ступал, Ведет косогорами и коридорами, Сквозь грозы и уличный смог, На горные выси ведет, на которые Вовек я подняться б не смог. Быть может, мы памятью с кем-то меняемся, Быть может, не зная о том, Мы воспоминаньями перекликаемся С друзьями, которых найдем? Еще не знакомы, еще в отдаленье мы, Но к нам на незримой волне Летят чьи-то помыслы и впечатления, Отчеты о прожитом дне. ...Куда-то идем мы холмами, долинами, Несем свою честную кладь, Чтоб где-то за миг, с полуслова единого Кого-то навеки понять.

Стрела

Хотел я смерти не орлу, Не хищникам чащобы — Я в друга выпустил стрелу Несправедливой злобы. Я промахнулся... Повезло, Быть может, нам обоим? Но мною посланное зло Летит, летит над полем. Летит сквозь строй лесных стволов, Сквозь городские стены, С океанических валов Срывает клочья пены. Пронзая ливень и метель, Соборы и заборы И, словно дьявольская дрель, Просверливая горы, Летит стрела с моей виной, Летит в мою долину — И огибает шар земной, Чтоб мне вонзиться в спину.

Размышление в полете

Башенной, горной страшусь высоты я, Но в самолет вхожу спокойно. Вот уж внизу купола золотые — Будто головки гвоздей обойных. Вижу: с крышами вровень — площадь, С нивами вровень — леса и рощи, В землю, как сваи, вдавились башни, Стала планета совсем простою. Так высоко, что уже и не страшно, Страх высоты побежден высотою. С юностью я боялся расстаться — Канула юность, ушла в былое. Гасли огни промелькнувших станций, Как угольки под седой золою. Первые встречи, первые чувства, Радости молодости своевольной Так далеки, что уже и не грустно, Так далеки, что уже и не больно...