Собрание сочинений в 4 томах. Том 3
Шрифт:
Суходолов. Ну хорошо, скажи.
Марина. И скажу. Не любишь ты свою жену. И она тебя не любит. А то не стал бы молоть мне, что твоя жизнь прошла. Сколько я вас помню, вы никогда друг к дружке горячо не относились. А как поднялись, то и вообще почти что порознь жить стали.
Суходолов. Зачем ты все это мне твердишь?
Марина. Зло берет… терпеть не могу ложной жизни. У него жена где-то пропадает, а он толкует о старости. Не в том дело.
Суходолов(подтрунивая). А в чем?
Марина. Скрипач
Суходолов. До чего ты, Марина Герасимовна, говорить интеллигентно научилась. Горизонт… А что это такое «горизонт», ну-ка, скажи?
Марина. С образованным хозяином пятнадцать лет по России скитаюсь. Просветилась.
Суходолов. Нет, все-таки — что такое горизонт?
Марина. То самое…
Суходолов. Не знаешь, а мелешь… Горизонт — это великое дело… И когда он исчезнет… ни зги не видно… тогда дело дрянь.
Марина. А ты правду слушать не уважаешь. Скажи лучше, где жена?
Суходолов. Оставь меня в покое, иди спать.
Марина. Эх ты… не проспал ли ты свою жизнь?
Суходолов. Проспал — не вернешь.
Марина. И не жалко?
Суходолов. Эх ты… добрая подружка бедной юности моей [10] … Это стихи.
10
«…добрая подружка бедной юности моей…» — строка из стихотворения А. С. Пушкина «Зимний вечер».
Марина. Сам ты добрый. Даже удивительно.
Суходолов. Что удивительно?
Марина. Что добрый… любезный какой-то.
Суходолов. Ну, сядь.
Марина. Ах, все-таки и с темной бабой поговорить приятно, даром что горизонта не понимает. Поговори.
Суходолов. Нет, почему ты считаешь, будто я какой-то любезный?.. Мне это очень важно.
Марина. Потому что давно таким не был.
Суходолов. Каким?
Марина. «Каким», «каким»… Любезным.
Суходолов. «Любезным», «любезным»… Будто я на людей кидался.
Марина. Кидаться не кидался, а нелюдимым был до крайности. Мне-то ничего, а чужому человеку — страх.
Суходолов. Умные вещи говоришь ты, старуха. Откуда берется.
Марина(делая вид, что удивлена). Как, как?
Суходолов. Так, вот так… умные и большие. Ведь я, например, с ранней юности учился ненавидеть… Вспомни революцию, чапаевские годы.
Марина. Как не помнить. Ну так что же?
Суходолов. А то, что если это чувство потерять, то пиши пропало. Ты уже тогда не член нашей партии, а служащий в ее рядах. Поэтому классовую ненависть я считаю чувством святым и достойным. Но теперь у нас враждебных классов действительно нет. Спрашивается, кого же ненавидеть? Есть негодяи, отребье, воры… они достойны разве что презрения, а иногда и сожаления. Я ведь говорю сейчас о большой ненависти. Кого я должен ненавидеть в своей стране? Может быть, пора учиться любить…
Марина. Вот хорошо было бы…
Суходолов(раздумывая).
Марина. Помирать не звали, а ты в исповедь ударился.
Суходолов. Ах, не мешай, а то мысль потеряю.
Марина. А ты не говори — любил.
Суходолов. Да. Вот признаюсь — славу люблю, будущее люблю, партию свою люблю, сына люблю, тебя, народ люблю, а вот человека обыкновенного, каждодневного я ведь не люблю. Я к нему отношусь подозрительно, чуждо отношусь к человеку. Что ты на это скажешь?
Марина. Что скажу? Врешь ты!.. Насчет людей одни разговоры, ты всегда о них заботился. А насчет характера — да, характер у тебя мягче стал.
Суходолов. Может быть, что-то зашевелилось, не одна ты заметила, но я в широком смысле толкую вопрос… философски.
Марина. И это… философски… врешь. Если бы ты людей не любил, то тебе бы и в голову не пришло, что ты их не любишь. Жену ждать будешь?
Суходолов. Чего ее ждать, она вполне здорова.
Марина. В мое темное время такие отношения назывались собачьими, а в твое — светлое — называются товарищескими. Спокойной ночи! (Уходит.)
Суходолов. Страшные вещи ты, старуха, говоришь. Я ведь до сей поры и сам не знал, что не любил жену, желал ее даже без тени чувства… Старуха знает, а я нет. Дико. А впрочем, что особенного? Привычка. Но я — то — вот что дико! — я не знал, что это лишь привычка. Вот несчастье!.. Поздно делать такие открытия, непоправимо. Может быть, тут одна холодная рассудочность. Может быть, я Ксению просто недолюбливаю за ее беспросветное мещанство, за разухабистые манеры, за мелкий ум, за ее каменную статность?.. Что-то много всего набралось. И все это надо было видеть двадцать лет тому назад. Поздно мы с тобой прозрели, парень. Свет озарил житьишко — вот и пошло прозрение. Свет… странно это. Три раза видел человека, а люблю. Нет, это не любовь, а ее потребность… желание любви… мечта о какой-то необыкновенной девушке, которой не было и никогда у тебя не будет. А сама эта Майя, может быть, довольно заурядная и примитивная девица… И пусть! Пусть мечта останется мечтой. Только бы жена не впуталась. Тогда пойдут концерты. Нет, Армандо не расскажет, он человек больших понятий. Так и решим. Жена ничего не будет знать, и знать тут нечего, и у меня останется в жизни одно видение… Никому оно не помешает, никому не принесет ни капли горя…
В дверях появляется Ксения Петровна.
Ксения Петровна. Ну… что молчишь? Обругай, оскорби… назови неприлично.
Суходолов. А зачем я это буду делать?
Ксения Петровна. Затем, чтоб доказать, что я для тебя любимая жена.
Суходолов. Глупо.
Ксения Петровна. Но зато у меня умный муж, который в душе считает, что я мещанка и еще не знаю что… Он не потрудится внимательно разобраться в своей жене, как другие, и понять, что она передовая современная женщина. Он считает ее своей рабыней.