Собрание сочинений в 4 томах. Том 3
Шрифт:
Саня. В какой-нибудь Париж меня тянет… Но…
Томаз. Давай без всяких «но». Никто не говорит, что ты не советский человек, но тебя куда-то тянет. Поэтому прошу: не поучай. «Ненастоящий». Я легкий человек. Я человек гор. А кто такая Вавочка? Моет в лаборатории посуду. Бегает с поручениями по институтам. Других заданий не предвидится. В итоге — нуль.
Саня. Говори без философии. Что у вас случилось?
Томаз. Выше я сказал, что вынужден спасаться у друзей. Так было и на этот раз. Но вчера вечером ей пришла фантазия найти своего мужа. И она звонит по телефону моему лучшему другу Нико Лалиашвили, где я спасаюсь. К моему
Саня. Томаз, ты изменяешь своей Вавочке.
Томаз. А Вавочка в свое время не изменяла Томазу? Ты что, уже забыла историю с Иваном Каплиным?
Саня. Нет, не забыла… Как все это грустно, Томаз. Неужели жизнь продолжает темы Мопассана? [32] Жизнь, скрытая за этими окнами. Много думать о ней нет времени, но там как раз мертвое лезет и тянет человека куда-то к черту на рога. Ведь ты, Томаз, отличный товарищ и любишь Вавочку… И какая ерунда у вас творится!
32
Мопассан, Ги де (1850–1893) — выдающийся французский писатель-реалист.
Томаз(горячась). Ты еще ничего не знаешь… Теперь она придумала, что у нее открылся талант актрисы. Она бегает по вечерам в какой-то клуб. Она будет играть стряпуху. Скажи, какая Вавочка стряпуха?
Саня. Ах, не о том я говорю… Все вы, в особенности Егор Укропов и его жена Фиса, мне просто жизни не дает. «Почему не выходишь замуж?», «Тебя любит Женя», «Женя Салазкин тобой живет»!
Томаз. Женя Салазкин — тип очень сложный, но он действительно тобой живет.
Саня. Боюсь я сложных, боюсь несложных. Ютился около меня один несложный. Зина называла его одноклеточным. Ужас, что вышло. А Иван Каплин — сложный, умница, талант… А ты послушай, что мне пишет Зина из Сибири, где они теперь живут. Послушай. (Читает письмо.) «… Он, Иван Каплин, муж мой — необыкновенный, будет выдающимся ученым, это все знают, но, дорогая Саня, мне от этого не легче жить. Будь у меня больше времени, я написала бы мемуары о том, как умирала моя любовь…».
Затемнение
В комнате Каплиных, в Сибири, в новом доме. Сцена некоторое время пуста, затем ключ в двери поворачивается и в комнату вбегает Зина. Она с покупками. Мгновенно надевает передник, убегает из комнаты. Возвращается, накрывает на стол. Торопится. И вдруг бросает все.
Зина. Да, я могла бы написать мемуары, как умирала любовь, но у меня нет времени для мемуаров… Что-то рано ты устала, девочка. Ирония судьбы… А кому нужна эта ирония судьбы? Иван вчера мне рассказал, как жили древние египтяне у себя дома. А как мы живем у себя дома, он понятия не имеет. Я тоже… Ну еще бы! «Быт, обыденность, будни… Фи!» Вот тебе и «фи». Быт сожрал мою любовь… Если у нас с Иваном ничего не изменится, быт сожрет меня. А может быть, здесь другая песня? Мучительное дело! Никак не могу понять, что у нас с Иваном происходит. Мы хорошие ребята, всем с нами интересно, весело… Мы счастливы, мы ждем ребенка… Но я — то знаю, что умирает любовь! (До крика). Макароны, макароны! (Убегает).
Входит Иван.
Ты, Иван, играешь в рассеянного ученого: не считаешь уже необходимым снять шляпу, помыть руки?
Иван. Действительно… Я веду себя как идиот. Но меня преследует одна идея, которую я всю эту неделю ловлю за хвост.
Зина. Тебя всегда преследуют идеи.
Иван. То есть я всегда веду себя как идиот… возможно. Привет, родная, я пошел мыть руки… Постой. А полотенце? Там?
Зина. Там.
Иван. А наша соседка не там?
Зина. Не там.
Иван. Отлично, дорогая, я пошел мыть руки. (Уходит.)
Зина. На него нельзя сердиться. Он ребенок… Значит, у меня скоро будет два ребенка.
Иван возвращается.
Иван. Слушай, Зина, у меня великолепная новость. Мишка обещает мне достать «Голубую рапсодию» [33] .
33
«Голубая рапсодия» — произведение Дж. Гершвина (1896–1937), американского композитора и пианиста.
Зина. Ешь, Иван, это рисовый суп… ты любишь.
Иван(ест). Вчерашний.
Зина. Удивительная вещь. Ты можешь не заметить, что я дома и сижу рядом, но к съедобному у тебя чувствительность необыкновенная.
Иван. Лица, склонные к полноте, гастрономичны. Лукулл [34] был толст, как бочка. Цезарь Гай был тощ, неврастеничен. За едой он диктовал письма, слушал пение, читал донесения на восковых табличках и делал еще что-то. У меня великолепное настроение. Мишка обещает принести «Голубую рапсодию».
34
Лукулл, Люций Лициний (ок. 106–56 гг. до н. э.) — римский консул, обладавший огромным богатством и прославившийся роскошью и пирами.
Зина. Что это за вещь? Ты о ней бесконечно говоришь.
Иван. Говорю, потому что люблю музыку. Есть ходячее мнение, что музыка — слабость физиков. А ты все забыла. «Голубую рапсодию» мы слышали с тобой в Москве в Зале Чайковского на концерте американской музыки. Ты очень верно заметила тогда, что это урбанистическая вещь.
Зина. Да, Иван, забыла… забыла и урбанистическую вещь.
Иван. Зина, почему?
Зина. Наверно, потому, Иван, что жизнь — не голубая рапсодия.
Иван. Вообще — да. Что на второе дашь?
Зина. Макароны. Но они подгорели.
Иван. Переживу.
Зина уходит.
Надо заняться с Зиной, надо ей привить вкус к новой музыке. Давно ли я сам не понимал Прокофьева…
Зина(входя). Иван, ты у нас все знаешь. Ленин говорил, что настроение — великая вещь… Или это не он?