Собрание сочинений в десяти томах. Том первый. Стихотворения

фон Гёте Иоганн Вольфганг

НАМЕК

Да, я их браню, и все ж они правы: Ведь слово не просто, и это всегда вы Обязаны помнить, вы с этим знакомы. Слово — как веер! В его проемы На вас красивые глазки глядят. А веер — как флёр, прикрывающий взгляд. Я, правда, не вижу лица самого, Но девушка не скрыла его. В ней лучшее, — знает, поди, егоза,— Глаза, — а они-то мне смотрят в глаза.

ГАФИЗУ

Все ищут — ты нашел закон, Постиг земной порядок: В плену страстей и прах и трон, Но плен жестокий сладок. И пут не рвут — всему черед: И лечит он и ранит. Тот шею невзначай свернет, А тот нахалом станет. Не

ставь, Учитель, мне на вид, Коль невпопад отвечу, Когда замечу, что спешит Мой кипарис навстречу И, к почве ластясь, башмачок, Как корешок, крадется. А взгляд, а речь! Тут сам Восток Прозрачной вязью вьется! Ты чувствуешь? Прижать лицо К волне кудрей смелее, Где ветер локонов кольцо Развил у щек и шеи! Как ясен лоб, как нежен рот, И кто ж не умилится! От песни радостной начнет Сама душа молиться. А губы так манят — нет сил! Но что, скажи, нелепей: Ты вдруг свободу получил, Но получил и цепи! Вздохнешь — и не вдохнуть назад, Душа к душе стремится, И счастья тонкий аромат Незримо в грудь струится. Ты весь в огне! Теперь вина! Где мальчик? Я пирую! И чару первую — до дна! Скорей на стол вторую! Он ждет, он внемлет, он притих: Ты пьяный — совершенней. Он понял высший смысл твоих Глубоких поучений. Он зрит, как мира строй высок, Его душа — в зените. Грудь крепнет, над губой пушок, Он юноша — взгляните! А ты — ты обнял всё вокруг, Что есть в душе и в мире, Кивнув мыслителю, как друг, Чья мысль и чувство шире. Ты, чтоб визирь иль шах от нас Не утаили клада, И перед троном в добрый час Даешь совет что надо. Рожденный всё и знать и петь, На свадьбе ли, на тризне, Веди нас до могилы впредь По горькой, сладкой жизни.

ЕЩЕ ГАФИЗУ

Нет, Гафиз, с тобой сравниться Где уж нам! Вьется парус, точно птица, Мчится по волнам. Быстрый, легкий, он стремится Ровно, в лад рулю. Если ж буря разразится — Горе кораблю! Огнекрылою орлицей Взмыла песнь твоя. Море в пламень обратится! Не сгорю ли я? Ну, а вдруг да расхрабриться? Дай-ка, стану смел! Сам я в солнечной столице Жил, любил и пел.

КНИГА ЛЮБВИ. УШК-НАМЕ

Открой,

Чем сердце томится моё!

Любовь — с тобой,

Береги ее!

ОБРАЗЦЫ

Знай и млад и стар Шесть любовных пар. В слове предстала судьба: Рустам и Рудаба. Любовь без исхода горька: Юсуф и Зулейха. Ужас любовных кручин: Ферхад и Ширин. Розно жить не могли Меджнун и Лейли. В старости верность прочна: Джемиль и Ботейна. Прихоть жизни великой: Соломон с Темноликой. Тот, кто усвоил урок, Знает любовь назубок.

ЕЩЕ ОДНА ПАРА

Любовь — солидный куш, ей-ей! Да есть ли выигрыш крупней? Любовь — не деньги и не власть, Но даст в герои нам попасть. И кстати не кого-нибудь, А Вамика и Азру помянуть. Но их достаточно назвать — Кто смеет их имен не знать? Подробностей же грустной были Не знает мир. Они любили — Вот смысл сей повести каков. И помолчим без лишних слов.

ХРЕСТОМАТИЯ

Хрестоматия любви — Вот всем книгам книга. Я читал ее прилежно: На мильон страниц страданий Пять страниц блаженства, Рубежом — глава разлуки. Крошечный раздел свиданий Дан в отрывках. Том печали С приложеньем объяснений, Не имеющих конца. О Низами! Ты, блаженный, Верную нашел дорогу. Кто развяжет этот узел? Только любящие сами.

«Были вглубь глядящие зрачки…»

Были вглубь глядящие зрачки, Были всласть целующие губы, Руки плавные легки, Груди царственные любы. Это явь без всяких снов, Ведь минута обладанья Изменила до основ Все мое существованье.

ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ

Легкий локон, как вино, Дух воспламеняет — И меня, мой друг Гафиз, Волосы пленяют. Но вздымаются горой На длинноволосых Или маются порой В заплетенных косах. Мудрый с легкостью пройдет Сквозь соблазны эти: Тяжкой цепи предпочтет Шелковые сети.

ПОГРУЖЕННЫЙ

Бурлит волос водоворот! Блуждать вслепую в этой темной чаще Блаженными ладонями почаще — И станет шибче сердца оборот. Целую лоб, ресницы, веки, рот — Я весь в огне, и оторопь берет. И гребню пятизубому неймется: Он к ладным прядям так и рвется. Трепещут брови под рукой — Но разве плоть, но разве кожа Способна к нежности такой? Душа становится моложе, Коль выдается мне почаще Бывать в блаженной этой чаще. И ты, Гафиз, ласкал немало,— А нам пора начать сначала.

С ОПАСКОЙ

Ты надела изумруды — Мне ли их не величать? Вынуть слово из-под спуда Или лучше промолчать? «Как приветлив каждый камень!» Мой язык спешит изречь, Утаив, что рядом пламень И меня готов обжечь. Должно помнить ежечасно: Сей огонь жесток и лют! «Столь же стать твоя опасна, Сколь приветлив изумруд».

«В этот тесный переплет…»

В этот тесный переплет Втиснут рой свободных песен, Для которых небосвод, Да и тот немного тесен. Время — гробовщик вселенной, Но сильнее песен рать. Каждой строчке — быть нетленной, Как любви не умирать.

СЛАБОЕ УТЕШЕНИЕ

В полночь я плакал и маялся — Мне не хватало тебя. Явились привидения, И я смутился. Я сказал: «Привиденья! Я маюсь и плачу, А надо бы спать И вас, горемычных, не видеть. Не думайте худо о том, Кого вы мудрым считали,— Больно уж мне несладко!» И ночные тени С длинными лицами Мимо прошли, Явно не интересуясь, Глуп я или умен.

НЕВЗЫСКАТЕЛЬНОСТЬ

«Пусть тебе и не снится, Что по любви отдается девица. Я б так не мог, скажу по чести — Она к тебе жмется из лести».

_Поэт

Полученным вполне довольный, Отвечу в оправдание: Любовь — подарок добровольный, А лесть — благодеяние.

ПРИВЕТ

О, как мне было блаженно! Бродил я по краю, Где Худхуд снует по дорогам. Ракушки древнего моря В камне искал я окаменевшие. Прискакал Худхуд, Распушив хохолок. Важно вышагивая, Потешался над мертвыми Он, живущий. «Худхуд, — сказал я, — и впрямь Ты премилая птичка. Но не медли, удод! В путь! чтобы милой Возвестить, что ей навеки Я принадлежу! Было время, ты юркал Между Соломоном И царицей Савской, Стало быть, сводник ты опытный!»