Собрание сочинений в десяти томах. Том первый. Стихотворения

фон Гёте Иоганн Вольфганг

«Власть — вы чувствуете сами…»

Власть — вы чувствуете сами — Вечна в этом мире странном. Я люблю и с мудрецами Растабары — и с тираном. В человечьей общей груде Кто глупей — себя и славят. Недоумки, полулюди Нас везде и жмут и давят. Стал я глупых слушать реже, Стал от умников скрываться. Эти — нуль вниманья, те же Стали вон из кожи рваться. «Мы в любви, да и в насилье, Мол, сроднились бы с тобою…» Солнце чуть не загасили, Приравняли холод к зною. И Гафиз и Гуттен знали: Враг заклятый ходит в рясе! А мои враги — едва ли И найдешь их в общей массе. «Опиши

врагов!» — Так с виду Это те же христиане, Но уже не раз обиду Я терпел от этой дряни.

«Тем, кто нас к добру зовет…»

Тем, кто нас к добру зовет,— Наше доброхотство; В тех, кто нам добро несет, Славим благородство. Ну, а ты свой дом и хлам Окружил забором. Мне и легче, я и сам Не задурен вздором. Всем хорош двуногий род, Но — беда на свете: Если что-то сделал тот, Тут же следом — эти! Помни Слово, кто в пути, Это слово чести: Если к общему идти, То идемте вместе! Всё узнаем в свой черед: Зависть, лицемерье. Кто, спеша к любви, берет В помощь подмастерье? Деньги, честь ли — этим всяк Сам распорядится. Лишь вино такой добряк, Что начнешь двоиться. Обо всем об этом пел И Гафиз немало. У него от глупых дел Голова трещала. Но бежать из мира прочь — Верьте, что уж хуже? Если впрямь тебе невмочь — Выругайся, друже!

«Разве именем хранимо…»

Разве именем хранимо То, что зреет молчаливо? Мной прекрасное любимо, В боге созданное диво. Надо ж нам любить кого-то! Ненавидеть? Правый боже! Если нужно — что за счеты! — Ненавидеть рад я тоже. Чтоб узнать им цену лично, Взвесь — что лживо, что правдиво. Что в глазах людей отлично, То обычно дурно, лживо. Чтобы правдой жить на свете, Соки брать из почвы надо. Вертихвостом на паркете Жизнь прошаркать — вот досада! Критикан ли, злопыхатель — Черт один при взгляде строгом! Рядом с ними развлекатель Лучше выглядит во многом. Развлечений праздной жаждой Лишь себя губить дано вам, Обновляясь, должен каждый Каждый день пленяться новым. Пусть он «дойч» или «тойч» зовется, Немец так живет и судит. В старой песенке поется: Это было, есть и будет.

«Если брать значенье слова…»

Если брать значенье слова, Был «Меджнун» безумцем юным, Не глядите так сурово, Если я зовусь Меджнуном. Если честно, ваш ходатай, Ополчусь на вражьи ковы, Не кричите: «Бесноватый! Под замок его! В оковы!» Там, где суд несправедливый В цепи ввергнет Ум и Честность, Жечь вас огненной крапивой Будет ваша бессловесность.

«Разве старого рубаку…»

Разве старого рубаку Я учил держать секиру? Направлял полезших в драку Или путь искавших к миру? Наставлял я рыболова В обращении с лесою Иль искусного портного Обучал шитью да крою? Так чего же вы со мною В том тягаться захотели, Что природою самою Мне раскрыто с колыбели? Напирайте без стесненья, Если сила в вас клокочет. Но, судя мои творенья, Знайте: так художник хочет!

ДУШЕВНЫЙ ПОКОЙ СТРАННИКА

С подлостью не справиться, Воздержись от жалоб. Подлость не подавится, Как ни клеветала б. И с плохим задешево Прибыль ей подвалит, А зато хорошего Так она и жалит. Путник! Даже не сердясь, Плюнь! Забудь о вздоре! Всё, как высохшую грязь, Ветер сдунет вскоре.

«Не проси о том, что в мире…»

Не проси о том, что в мире Мы, хоть ищем, не обрящем. Мир и вкось и вкривь шагает, Но не вровень с настоящим. Ни желаньем, ни стараньем Жизнь догнать, хромец, не может. То, о чем мечтал ты юный, Старцу он тебе предложит.

«Хоть самохвальство — грех немалый…»

Хоть самохвальство — грех немалый, Творя добро, кто не был грешен в том? Да, он нескромен, он хвастун, пожалуй, Но доброе останется добром. Глупцы! не отравляйте радость Того, кто мнит, что он мудрец. Он глуп, как вы, но пусть узнает сладость Пустой хвалы пустых сердец.

«Мнишь ты, в ухо изо рта…»

Мнишь ты, в ухо изо рта — Самый правильный прием? Пересказ — ты, простота! — Тоже может стать враньем. Будь в суждениях силен! Цепи веры ведь не шутка, Рвут их силою рассудка, А тобой отвергнут он.

«Тот французит, тот британит…»

Тот французит, тот британит, Итальянит иль немечит, Но в одном все люди схожи: Себялюбье всех калечит. Ведь нельзя искать признанья Будь то многих, одного ли, Если в двух шагах не видно, Чем мы ценны в нашей роли. Пусть со временем хороший Будет славен вдвое, втрое, Но теперь, сейчас, сегодня Надо выдвинуть плохое. Кто, осмыслив ход столетий, Не построил жизнь толково, Тот живи себе в потемках, Прожил день — и жди другого.

«Когда-то, цитируя слово Корана…»

Когда-то, цитируя слово Корана, Умели назвать и суру и стих. Любой мусульманин, молясь неустанно, Был совестью чист и чтим меж своих. У новых дервишей — больше ли знаний? О старом, о новом кричат вперебой. А мы что ни день, то больше в тумане. О, вечный Коран! О, блаженный покой!

ПРОРОК

говорит

Тот, кто зол, что волею Аллаха Был пророк от бурь и бед укрыт, Пусть к устоям горних сфер без страха Для себя веревку прикрепит. Час-другой над бездной повисев, Он забудет неразумный гнев.

ТИМУР

говорит

Как? Вы хулите сеющий страх Вихорь гордыни? Облыжники бога! Если б червем меня создал Аллах, Был бы я червь у людского порога.

КНИГА ТИМУРА. ТИМУР-НАМЕ

МОРОЗ И ТИМУР

Так в необоримом гневе К нам пришел Мороз. Овеял Все и вся дыханьем льдистым И бушующие распрей Ветры на людей погнал. Повелел вершить насилье Вихрю, колкому от стужи, Ворвался в совет Тимура И ему промолвил грозно: «Усмирись, несчастный, стихни! Прочь, неправедный владыка! Долго ль будет жечь твой пламень, Опалять сердца людские? Или ты один из духов, Богом проклятых? Я также! Ты старик, и я, — и Землю И людей мертвим мы оба. Да, ты — Марс, а я — Сатурн, В единенье — роковые Вредоносные планеты. Если ты — души убийца, Если леденишь ты воздух, Помни, мой покрепче холод! Ты ордой своей жестокой Истребляешь правоверных, Но придет мой день — найду я, Видит бог! — похуже пытку. И тебя уж — бог свидетель! — Не помилую. Бог слышит! Ты, старик, ни жаром угля, Никаким огнем декабрьским Хлада смерти не избудешь».