Собрание сочинений в десяти томах. Том первый. Стихотворения

фон Гёте Иоганн Вольфганг

ПРОЧНОЕ В СМЕНАХ

Только б час над ранним краем Вешний трепет простоял! Но уж белый дождь, сдуваем Теплым ветром, замелькал. Надышаться не успеем Влажной зеленью в бору, Как, глядишь, сметен Бореем, Лист трепещет на ветру. Пусть рука быстрей срывает На ветвях созревший плод! Этот соком набухает, И уже свалился тот. Мир, омытый в шумной стуже, Обновится — не узнать; И — увы! — в одну и ту же Реку дважды не ступать. Да и ты! Когда в дороге Прах времен прельщает глаз, Башни видишь, зришь чертоги По-иному каждый раз. Где уста, в былую пору Льнувшие к твоим устам? Ножка, что взбегала в гору, Споря с серной, по тропам? Где рука, столь благосклонно Нас дарившая тогда? Образ, дивно расчлененный, Пропадает навсегда. Что теперь, на месте этом, Кличут именем твоим, Набежало зыбким светом И рассеется, как дым. Пусть кануны и исходы Свяжет крепче жизнь твоя! Обгоняя бег природы, Ты покинешь и себя. Только муз благоволенье Прочной ласкою дарит: В сердце — трепет вдохновенья, В

духе форму сохранит. 1802

ПАРАБАЗА

Довелось в былые годы Духу страстно возмечтать Зиждущий порыв природы Проследить и опознать. Ведь себя одно и то же По-различному дарит, Малое с великим схоже, Хоть и разнится на вид; В вечных сменах сохраняясь, Было — в прошлом, будет — днесь. Я, и сам, как мир, меняясь, К изумленью призван здесь. 1820

МЕТАМОРФОЗА РАСТЕНИЙ

Ты смущена, подруга, смешеньем тысячекратным Этих, заполнивших сад, густо растущих цветов; Множеству ты внимала имен, в твой слух беспрестанно Диким звучаньем они входят — одно за другим. Образы все — и подобны, и каждый от прочего все же Разнится: в их кругу тайный заложен закон, Скрыта загадка святая. О, если бы мог я любимой В проникновенных словах тайну немедля открыть! Пусть наблюдает теперь, как исподволь, мало-помалу Вверх растение шло, цвет образуя и плод. Произрастает оно из семян, лишь тихие недра Плодотворящей земли в жизнь отпускают его, Чтобы лучам светила, святого в извечном движенье, Вверить нежнейший состав листьев, начавших расти. Скромно сила спала в семенах; и прообраз начальный, Замкнут в себе, лежал, под оболочкой согбен. Корень, лист и росток бесцветны и полуразвиты; Так незаметную жизнь холит сухое зерно, Пухнет, кверху стремясь, доверясь благостной влаге, Вот внезапно встает из окружающей тьмы. С виду прост еще появленья первого облик,— Так означает себя между растений дитя. Вскоре затем пробившись, дальнейший побег обновляет, Узел к узлу выводя, образ, возникший сперва. Все ж он неодинаков: родится, разнообразно Скроен — видишь ли ты, — каждый дальнейший листок: Шире, либо зубчатей, раздельней в конце или в долях,— Сросшись, гнездились досель в органе нижнем они. Определенное так выступает впервой совершенство, Коим у многих пород милая изумлена. В частых жилках, в зубцах, на тучно упитанной плоти, Кажется, пышный побег колен расти без конца. Здесь-то могучей рукой сложенье сдержит природа, Чтоб к совершенству его нежно направить потом. Меньше соку она по суженным гонит сосудам, Нежность хлопочущих сил формой запечатлена. Медленно ток от краев развитых прочь отступает, Жилка у черенка обрисовалась полней. Но, безлиствен и скор, вздымается стебель нежнейший — Образ дивный возник, взоры влекущий к себе. Вкруг кольцом один к другому расположился В большем иль меньшем числе листиков сходственных строй. Плотная, вкруг оси, образуется чашечка тайно, Выпустит венчик цветной, жаждая высшей красы. Так природа цветет в высоком полном явленье, Член за членом творя в строгой чреде степеней. Снова ты в изумленье, когда над постройкой из листьев Разнообразных встает, зыблясь на стебле, цветок. Роскошь, однако, хранит зарок творенья другого: Да, окрашенный лист чует Всевышнего длань. Вот сжимается он проворно; нежнейшие формы Силятся парно расти, чтоб сочетаться затем. Друг подле друга стоят в обнимку нежные пары, Много строится их перед святым алтарем. Резвый парит Гимен, и дивные благоуханья, Густо и сладко струясь, все оживляют вокруг. Пухнут врозь теперь ростки, несметные счетом, Бережно в чреве сокрыв плод набухающий свой. Здесь замыкает природа кольцо из сил вековечных, Но приобщиться спешит новое тотчас к нему, Так что крепкая цепь до скончания века продлится, В целом все оживит так же, как всякую часть. Взор, любимая, кинь теперь на пестрые сонмы,— Их мелькание впредь с толку тебя не собьет. Каждое нынче растенье твердит о вечных законах, Внятней и внятней с тобой каждый цветок говорит. Если ж твой взор искушен в письменах священных богини, Их ты признаешь везде и в измененных чертах. Робко ль ползет червячок, деловито ль бабочка вьется, Сменит ли сам человек образ, каким наделен. О, припомни тогда, как первый зародыш знакомства Вырос невидимо в нас, милым обычаем став, Как в глубинах душевных окрепшая дружба раскрылась, Как, наконец, Амур создал цветы и плоды. Вспомни, как в разных чертах, раскрывшись тихо, природа Поочередно дала образы чувствам живым. Радуйся также и дню настоящему! Близко святая Наша любовь к плоду высшему — общности чувств, Общности взглядов, чтобы, в воззренье, согласном и стройном, Связь упрочив, чета мир высочайший нашла. 1798

МЕТАМОРФОЗА ЖИВОТНЫХ

Если отважитесь вы подняться со мной до вершины, Руку я вам протяну, и взор ваш окинет свободно Ширь и даль природы. Она расточает, богиня, Щедро жизни дары. Однако вседневной заботой Не тяготится, как смертные женщины, о пропитанье Чад своих. Это ей не пристало. Она утвердила Двойственный вечный закон: каждой жизни предел положила; В меру потребности дав, дары отпустила без меры Вдосталь всем и доступно, — сама же глядит благосклонно На хлопотливых детей, пособляя им в нуждах несчетных: Без наставленья они живут, как начертано ею. Каждый зверь — самоцель. Совершенным из чрева Природы Вышел он, и дитя породит, как сам, совершенным. Каждый член его тела по вечному создан закону, Даже редчайшая форма втайне повторит прообраз. Каждый рот, например, приловчился захватывать пищу, Телу какая положена: челюстью слабой, беззубой Или крепкой, зубастой снабжен, но он превосходно Приспособлен всегда обеспечивать тело прокормом. Так и нога: коротка ли, длинна ль, — в гармонии четкой Нуждам и норову зверя ее отвечают движенья. Каждое детище Мать здоровьем полным и чистым, Не поскупясь, наделила. В живом существе невозможен Между членами тела разлад: все приятствует жизни. Образ жизни зверя влияет на склад его тела, Но и телесный склад на образ жизни, бесспорно, Должен воздействовать. Так он упрочился, стройный порядок, Склонный меж тем к переменам в изменчивых внешних условьях. Но в глубине сокрытая мощь благородных творений Замкнута в круге святом разнородных строений живого. Чтимых Природой пределов и бог никакой не раздвинет: Ограниченья сними, и закроется путь к совершенству. Все же некий глубинный дух неуемно стремится Круг порушить и дать простор произволу и формам. Только напрасна борьба, напрасны усилья. Едва лишь Он возьмет свое на органе том или этом, Даст не в меру ему разрастись, и вмиг захиреет Все остальное в теле. Избыточность давит, в ней гибнет Стройная форм красота, свобода и четкость движенья. Если ты видишь, что тварь преимуществом неким особым Наделена, спроси: а в чем у нее недостаток? Что же недодано ей? И, духом вникая пытливым, Ключ ищи и поймешь, как живые слагаются формы. Так, ни единый зверь, когда его верхняя челюсть Полным набором зубов снабжена, рогов уж не носит; И сотворить рогатого льва — это Матери вечной Не удалось бы никак при всей ее силе и власти: Нет у нее запасов таких, чтоб и зубы на челюсть В полном числе насадить, и лоб украсить рогами. Эти понятья освой: предел для власти; законность — И произвол; свобода — и мера; порядок — но гибкий; На перебор — недочет, — и, освоив, возрадуйся! Муза Их постигать как гармонию учит нас мягко и властно. Этой идеи выше не вымыслит нравоучитель, Ни работник и ни поэт. Властитель, достойный Властвовать, лишь чрез нее своей усладится короной. Радуйся, высшая тварь из тварей Природы! Доступно Мысли твоей провожать полет ее творческой мысли В эту высь. Но стань на месте; назад обрати ты Взоры, проверь, сравни — и примешь изустно от музы Добрую весть, что это не сон — все видишь ты въяве. (1820)

ПЕРВОГЛАГОЛЫ. УЧЕНИЕ ОРФИКОВ

, ДЕМОН

Со дня, как звезд могучих сочетанье Закон дало младенцу в колыбели, За мигом миг твое существованье Течет по руслу к прирожденной цели. Себя избегнуть — тщетное старанье; Об этом нам еще сивиллы пели. Всему наперекор вовек сохранен Живой чекан, природой отчеканен.

, СЛУЧАЙ

Все разомкнет, со всякой гранью сладит Стихия перемен, без долгих споров Упрямую своеобычность сгладит,— И ты к другим приноровляешь норов. Так жизнь тебя приманит и привадит — Весь этот вздор не стоит разговоров. Но между тем, глядишь, пора приспела: Готов светильник — за огнем лишь дело.

, ЛЮБОВЬ

Вот он, огонь! Из древних бездн возреяв, Пернатой бурею спешит ниспасть Легчайший гость слепящих Эмпиреев, Весною веет и лелеет страсть, Покой души во всех ветрах развеяв: То жар, то хлад, то радость, то напасть. Во тьме стихий иной себя забудет, Но лучший верен личному пребудет.

, НЕИЗБЕЖНОСТЬ

Меж тем созвездий вечное веленье Неотменяемо; не в нашей воле Самим определять свое воленье; Суровый долг дарован смертной доле, Утихнет сердца вольное волненье, И произвол смирится поневоле. Свобода — сон. В своем движенье годы Тесней сдвигают грани несвободы.

, НАДЕЖДА

Что ж! пусть стоит железная твердыня, Предел порывов, древний страж насилья! Чу, дрогнули засовы — благостыня Повеяла — взлетает без усилья Над пеленою мглистою богиня И нас возносит, нам дарует крылья. Мы с ней наш путь сквозь все свершаем зоны Удар крыла — и позади эоны! (1820)

«Когда в бескрайности природы…»

Когда в бескрайности природы, Где, повторяясь, все течет, Растут бесчисленные своды И каждый свод врастает в свод, Тогда звезда и червь убогий Равны пред мощью бытия, И мнится нам покоем в боге Вся мировая толчея.

«Стоял я в строгом склепе, созерцая…»

Стоял я в строгом склепе, созерцая, Как черепа разложены в порядке, Мне старина припомнилась седая. Здесь кости тех, кто насмерть бились в схватке, Забыв вражду, смирившись поневоле, Лежат крестом. О кости плеч, лопатки Могучие! Никто не спросит боле, Что вы несли; оторван член от члена, Нет связи жизни, деятельной воли. Вы врозь лежите, руки и колена. Вам мира нет: вы вырваны в сиянье Земного дня из гробового плена. Нет в скорлупе сухой очарованья, Где благородное зерно скрывалось. Но мной, адептом, прочтено Писанье, Чей смысл святой не всем раскрыть случалось Когда средь мертвого оцепененья Бесценное творенье мне досталось, Чтоб в холоде и тесном царстве тленья Я был согрет дыханием свободы И жизни ключ взыграл из разрушенья. Как я пленялся формою природы, Где мысли след божественной оставлен! Я видел моря мчащиеся воды, В чьих струях ряд все высших видов явлен. Святой сосуд, — оракула реченья! — Я ль заслужил, чтоб ты был мне доставлен? Сокровище украв из заточенья Могильного, я обращусь, ликуя, Туда, где свет, свобода и движенье. Того из всех счастливым назову я, Пред кем природа-бог разоблачает, Как, плавя прах и в дух преобразуя, Она созданье духа сохраняет. 1826

ОДНО И ВСЕ

В безбрежном мире раствориться, С собой навеки распроститься В ущерб не будет никому. Не знать страстей, горячей боли, Всевластия суровой воли — Людскому ль не мечтать уму? Приди! пронзи, душа Вселенной! Снабди отвагой дерзновенной Сразиться с духом мировым! Тропой высокой духи ходят, К тому участливо возводят, Кем мир творился и творим! Вновь переплавить сплав творенья, Ломая слаженные звенья,— Заданье вечного труда. Что было силой, станет делом, Огнем, вращающимся телом, Отдохновеньем — никогда. Пусть длятся древние боренья! Возникновенья, измененья — Лишь нам порой не уследить. Повсюду вечность шевелится, И все к небытию стремится, Чтоб бытию причастным быть. 1821

ЗАВЕТ

Кто жил, в ничто не обратится! Повсюду вечность шевелится. Причастный бытию блажен! Оно извечно; и законы Хранят, тверды и благосклонны, Залоги дивных перемен. Издревле правда нам открылась, В сердцах высоких утвердилась: Старинной правды не забудь! Воздай хваленья, земнородный, Тому, кто звездам кругоходный Торжественно наметил путь. Теперь — всмотрись в родные недра! Откроешь в них источник щедрый, Залог второго бытия. В душевную вчитайся повесть, Поймешь, взыскательная совесть — Светило нравственного дня. Тогда доверься чувствам, ведай: Обманы сменятся победой, Коль разум бодростью дарит. Пусть свежий мир вкушают взоры, Пусть легкий шаг пройдет просторы, В которых жизнь росой горит. Но трезво приступайте к чуду! Да указует разум всюду, Где жизнь благотворит живых. В ничто прошедшее не канет, Грядущее досрочно манит, И вечностью заполнен миг. Когда ж, на гребне дня земного, Дознаньем чувств постигнешь слово: «Лишь плодотворное цени!» — Не уставай пытливым оком Следить за зиждущим потоком, К земным избранникам примкни. Как создает, толпе незримый, Своею волей мир родимый И созерцатель и порт, Так ты, причастный благодатям, Высокий дар доверишь братьям. А лучшей доли смертным — нет! 1829