Собрание сочинений в семи томах. Том 4. Пьесы
Шрифт:
Домин, Фабри, Галлемайервходят слева на цыпочках, неся в охапках букеты и корзины цветов.
Фабри. Куда мы все это денем?
Галлемайер. Уфф! (Складывает свой груз, потом широким жестом крестит дверь справа.) Спи, спи! Кто спит — тот, по крайней мере, ни о чем не знает.
Домин. Она вообще не знает.
Фабри (расставляя
Галлемайер(расправляя цветы). Черт возьми, да замолчите наконец. Поглядите, Гарри, — правда, прекрасные цикламены? Новый сорт, мой последний — «cyclamen Helenae».
Домин(выглядывает из окна). Ни одного судна, ни одного, ребята! Это очень, очень скверно.
Галлемайер. Тише! Как бы она не услыхала!
Домин. Она представления не имеет. (Судорожно зевает.) Хорошо еще — «Ультимус» пришел вовремя.
Фабри(оставляет цветы). Думаете, уже сегодня?..
Домин. Не знаю. Как прекрасны эти цветы!
Галлемайер(подходит к нему). Это новые примулы. А там мой новый жасмин. Тысяча чертей, я на пороге цветочного рая! Ты знаешь, мне удалось открыть изумительное средство для ускорения роста! Великолепные разновидности! К будущему году я произведу чудеса в цветоводстве!
Домин(оборачиваясь). Как вы сказали? К будущему году?
Фабри. Хоть бы знать, что в Гавре…
Домин. Тише.
Голос Елены(за сценой). Нана!
Домин. Уйдем отсюда!
Все на цыпочках уходят через задрапированную дверь. Из двери слева выходит Нана.
Нана(прибирая в комнате). Экие неряхи! Язычники ненасытные! Я бы их, прости меня господи…
Елена(останавливается на пороге спиной к сцене). Застегни мне, Нана!
Нана. Ладно, ладно, сейчас. (Застегивает Елене платье.) Царь небесный, вот страшилище-то!
Елена. Ты о роботах?
Нана. Тьфу, я и называть-то их не хочу.
Елена. А что случилось?
Нана. Опять на одного накатило. Как пошел колотить статуи да картины, как заскрипит зубами… А на губах — пена. Начисто рехнулся, бррр! Похуже дикого зверя будет.
Елена. На которого же «накатило»?
Нана. На этого… как его… Имени-то христианского у них нету. Ну, на того, из библиотеки.
Елена. На Радия?
Нана. Вот-вот. Господи Иисусе, до чего же они мне противны! Пауком так не брезгую, как этими нехристями.
Елена. Но послушай, Нана, разве тебе их не жалко?
Нана. Да вы и сами ими брезгуете. На что меня-то сюда привезли? Отчего ни одному из них дотронуться до себя не позволяете?
Елена. Я не брезгую, Нана, честное слово! Мне их так жалко!
Нана. Брезгуете. Такого человека не найдется, чтоб не брезговал. Псу — и тому противно; куска мяса от них не возьмет, подожмет хвост, да и воет, как этих нелюдей учует, — тьфу!
Елена. Собака — существо неразумное.
Нана. Да собака и то лучше их, Елена. Знает, что она выше их, что ее господь бог создал. Лошади шарахаются, как нехристя встретят. У них вон и детенышей нет, — а у собаки есть, и у всех есть…
Елена. Ладно, Нана, застегивай же!
Нана. Сейчас. А я говорю — против бога это, дьявольское наущение — делать этих страшилищ машинами. Кощунство это против творца (поднимает руку), оскорбление господу, сотворившему нас по своему подобию, — вот что это такое, Елена. Испоганили вы образ божий. И за это страшную кару пошлет небо, страшную кару, попомните мое слово!
Елена. Чем это так чудно пахнет?
Нана. Цветочками. Хозяин принес.
Елена. Нет, какие прелестные! Посмотри, Нана! Какой сегодня день?
Нана. Не знаю. Надо бы концу света быть.
Стук в дверь.
Елена. Гарри?
Входит Домин.
Гарри, какой день сегодня?
Домин. Угадай!
Елена. Мои именины? Нет! День рождения?
Домин. Лучше!
Елена. Не знаю. Ну, говори скорей!
Домин. Сегодня исполнилось десять лет, как ты сюда приехала.
Елена. Уже десять лет? И как раз сегодня? Нана, пожалуйста…
Нана. Иду, иду… (Уходит в правую дверь.)
Елена(целует Домина). И ты об этом вспомнил!
Домин. Мне очень стыдно, Елена. Я забыл.
Елена. Но ведь…