Собрание сочинений в трех томах. Том 1

Федоров Василий Михайлович

Речь о газе ведешь, О какой-то утечке, О каком-то баллоне При нашем дворе, А на памяти Добрая русская печка И лицо моей мамы В домашней заре. Пошурует клюкой, Чтобы угли не гасли, А потом накаленную, С гладеньким дном Мать гусиным пером Сковородку намаслит И зальет ее тонким Шипящим блином. Ну а мы — Мы за печкой Не просим, Не клянчим, Только молимся нашим Ребячьим богам, Чтобы маму постигла С блином неудача, Потому что тот блин Шел не гостю, А нам. Дорогая, Наш дом Стал приветливым домом, И, когда ты колдуешь На

хитром огне, Не откладывай блин, Что получится комом, А как память о детстве Отдай его мне.

ГИМН КОРОВЕ

Был вспоен волчицей И Рем И Ромул. Мне ж, голодавшему Много и тяжко, В пользу пошло Молоко коровы, Доброй коровы По имени Клашка. Крупная, Пестрая, Грустноглазая, Идет, бывало, По лугу к берегу… На левом боку Темнеет Азия, На правом боку Пестрит Америка. А как старалась, А как понимала — Все понимала. Глухими ночами Клашка раздумывала И вздыхала И чаще и громче, Чем наша мама. Она не паслась, А всегда трудилась, Она в родной Луговой обширности Траву выбирала, Для нас Стремилась Дать молоко Повышенной жирности. Бывало, исчезнет. Время тянется В поисках Клашки… И глядь, Вперевалочку Клашка откуда-то С дочкой явится, С этакой робкой Пестрой Дрожалочкой. Что за чудо И что за оказия! Как у мамаши, По шерстке беленькой На левом бочку Темнеет Азия, На правом бочку Пестрит Америка. Можете спорить И спорить: Прав ли я? Но за Клашкой моей Все полезное: Тут и масло, Тут и география, Тут и ряженка, Тут и поэзия. Что же, И Рем и Ромул Праведники, Мол, Рима твердыни Ими созданы! Что же, Волчице Ставят памятники, А Клашке моей Еще не воздано! Аз воздам!

"Стройным хвастая станом…"

Стройным Хвастая станом, Высотою груди, Очень уж иностранно На меня не гляди. Мое имя Василий, И должна понимать, — Мое имя с Россией Хорошо рифмовать.

"О, как быстро время мчится!.."

О, как быстро Время мчится! За плечами за моими Города меняют лица И становятся чужими. Как найти Места свиданий, Где мы в юности любили? Их теперь громады зданий Под собой Похоронили. Как лосось, Пройдя стремнины, Вспоминая путь недавний, У воздвигнутой плотины Бьюсь я памятью О камни…

"Любил, как сон, прелестную…"

Любил, Как сон, Прелестную, С мечтой И грустью в облике, Любил полунебесную, Стоящую на облаке. Не видел, Как менялася С бедою неутешною, Не видел, как спускалася С небес На землю грешную. Не тихою, Не слабою, Но рано песню спевшую, Увидел просто бабою, Уже отяжелевшую. Такая И встречается, Такая мне и любится. Мой вкус Перемещается От Рафаэля К Рубенсу.

"Нас развела ее несмелость…"

Нас развела Ее несмелость. Когда весь мир Стонал в огне И содрогался, Так хотелось, Чтоб кто-то Думал обо мне. О, равнодушье! Пусть измает, Но если тело К телу вплоть, То плоть твоя Сама признает Мою тоскующую Плоть. Молил: "Останься!" Сердце

стыло, В крови гудел Девятый вал. Я заклинал Рожденьем сына, Землей и Небом Заклинал. Пусть будут Муки и лишенья, Пусть судят Лживые уста. Бог тоже шел На погрешенье В рожденье Своего Христа. Роди мне сына! Сны пророчат Величие земле моей. Мой сын на Небо Не захочет, Он вечно Будет верен ей. Он будет верен Вере павших, Своею смертью Смерть поправших, Он будет верен Славе их И верен Чаяньям живых. Просил, Но умирало слово, Исторгнутое из груди. Вымаливал: "Роди такого. Ты можешь, Ты должна. Роди!" Смысл До жестокости суровый Она в ответ Вложила свой: "Я вижу, Как страдают вдовы. Мне, милый, Страшно стать вдовой". Расстались мы, И я не очень Ее, пугливую, виню. С тех пор Среди достоинств прочих В любви Я мужество ценю.

"Знакомо, как старинный сказ…"

Знакомо, Как старинный сказ, Уходят женщины от нас. Они уходят И уносят Холодный блеск Холодных глаз. Была нежна И влюблена, Была так долго Мной пьяна. Так неужель В ней не осталось Ни капли Моего вина? Зачем любить? Зачем гореть? Зачем в глаза Другой глядеть? Увы! Уму непостижимы Две тайны: Женщина и смерть!

"У моей у любви, у страсти…"

У моей У любви, У страсти Больше нет Над тобою власти. Власть ушла В расцвете, В богатстве, Как уходит власть В государстве. Власть ушла, И люди смеются: Дескать, свергнут Без революции. Ты в каком-то Чужом режиме, Как чужая, Ходишь с чужими. Не боишься Ты взгляда злого, Не томишься В любви От слова. Мне теперь И любовь И дружба Как премьеру Простая служба.

"Было все. Всего нелепей…"

Было все. Всего нелепей Заклинал ее: страшись! Поклянись на белом хлебе, Поклянись на белом снеге, Синим небом Поклянись! Было все. Всего нелепей Клятв ее звучала страсть. И клялась на белом хлебе, И клялась на белом снеге, Синевой небес Клялась. Потеряла клятва силу, Потеряла клятва власть. Поклялась и изменила, Изменив, Опять клялась.

"В глазах твоих, чужих и злых…"

В глазах твоих, Чужих и злых, В липучей тине дно. Измена даже в помыслах Измена все равно! Душа моя Восстанет вся, Восстанет — стает снег. Неверная, расстанемся, Наверное, навек, С незажитыми ранами Уеду, бредя елями, Лечить себя буранами, Целить себя метелями!

"Все чаще, чаще падаю…"

Все чаще, чаще падаю, Все чаще грудь болит. Уже вино не радует. А только тяжелит. Любил и пил запальчиво И разгадал давно, Что женщины обманчивы, Как сладкое вино. А жизнь была не гладенькой, Не чистеньким кювет. Уже кому-то дяденька, Уже кому-то дед. Здесь новые возможности. Но горько между тем, Поскольку к новой должности Я не готов совсем.