Собрание сочинений. т.4. Крушение республики Итль. Буйная жизнь. Синее и белое

Лавренев Борис Андреевич

На средней аллее появилось президентское ландо и в нем — улыбающаяся Лола.

Эта улыбка, свежая и трепетная, как легкие облачка, цеплявшиеся за вершины гор над городом, заставила баронета мгновенно забыть огорчения и грядущие беды, — он бодро выпрямился и пошел наперерез ландо.

— Вы сегодня обаятельны, как утреннее небо, — сказал он, остановившись в двух шагах и снимая фуражку.

— Ужасный льстец! Отвратительный донжуан, — ответила дочь президента и указала на сиденье ландо. — Садитесь,

баронет. Мне веселее будет совершать мою одинокую прогулку.

Баронет на следующий день после достопамятного утра, когда Лола появилась на набережной перед высадившимися наутилийскими войсками, как Елена на троянских стенах перед ахеянами, отправился с визитом к президенту и уехал оттуда после десятиминутного разговора с пленительной наследницей господина Аткина, оставив свой рассудок в крошечных ладонях хозяйки.

Поэтому приглашение Лолы пролилось врачующим водопадом на душу отрешенного командира «Аметиста», и он радостно впрыгнул в коляску.

— Скажите, пожалуйста, — спросила Лола, плавно покачиваясь в ритм ландо и обжигая Фрэди волнующей теплотой плеча, — правда, что ваши офицеры хотят устроить бал на кораблях? Мне сегодня говорил об этом папа.

— Да! Бал в честь дам республики… Прекраснейшая из них будет его царицей, — ответил баронет, прилипая глазами к ослепительным плечам соседки.

— Ах, это бесподобно! Корабли, море, ночная иллюминация, блеск огней в воде. Настоящая поэма! — сказала Лола, прищурившись.

— Я знаю глаза, которые своим блеском затмят всю иллюминацию этого бала, — мечтательно проронил Фрэди.

— Чьи же такие чудесные глаза? — снаивничала обольстительница.

Баронет повернулся на подушках ландо и взглянул в лицо собеседницы пылко и нежно.

— Я думаю, что эти глаза находятся менее чем в одном ярде от моих.

— Какой возмутительный ловелас! — ответила Лола, слегка шлепнув баронета по руке перчаткой, — с вами опасно оставаться наедине. Скольких женщин вы сделали несчастными?

Ландо, шаркая шинами по гравию аллеи, поравнялось в эту минуту со зданием отеля, в котором помещался штаб сэра Чарльза.

Баронет взглянул в окна кабинета лорда Орпингтона, вспомнил полученный выговор и вскипел поздним гневом.

— Нет! Какой нахал! Он забыл, что имеет дело не с субалтерном из нижних чинов. Я ему покажу… — вырвалось у него.

Лола удивленно вскинула ресницы.

— Что с вами, баронет? Вы нездоровы? Кому это вы грозите такими страшными словами?

— Простите, — спохватился Фрэди. — Это я вспомнил совершенно некстати о сэре Чарльзе.

— О сэре Чарльзе? Так сердито? Вы поссорились с ним?

— Да, — ответил небрежно баронет, придя в себя, — мы немного повздорили по вопросам политики. Старик стал страшно упрям и совсем не хочет следовать моим советам.

— Как? Вы даете советы

сэру Чарльзу по политическим вопросам? Как это может быть? Не говоря уже о том, что это изумительно скучно, но сэр Чарльз старый политик и заслуженный полководец, а вы так молоды и, вероятно, не опытнее меня, — удивилась Лола.

Коммодор Осборн гордо откинул голову и показал спутнице свой профиль во всем великолепии.

— В конце концов, — ответил он наставительно и твердо, — старик хотя и имеет заслуги перед монархом и родиной, но все же простой смертный, а в моих жилах королевская кровь Наутилии. Он должен иметь уважение к династии.

— Что? Что вы сказали? Королевская кровь? — спросила пораженная дочь президента республики, прижав руки к груди.

— Конечно! Я вовсе не намерен чересчур соблюдать инкогнито из государственных соображений. Мне это надоело…

— Вы брат его величества?

— Нет, — скромно ответил Фрэди, опуская глаза, — я его шалость.

— Ах! — томно вздохнула Лола, — я всегда мечтала об этом.

— О шалости? — изумился баронет.

— Нет, о королях. Папа с детства пичкал меня политической экономией, парламентаризмом, демократией и всякими скучными и серыми вещами. А я тайком читала королевские романы и не спала по ночам. Мне так страстно хотелось, чтобы во мне текла королевская кровь, — прошептала взволнованная Лола.

— Дорогая, но это же пустяк. Это страшно легко устроить, — сказал баронет, беря ее руку и придвигаясь к ней, — я обещаю вам это, как только вы захотите.

Дочь президента встретила жаркий взгляд баронета, вспыхнула румянцем и склонила пылающее лицо на его плечо.

Оранжевый шелковый зонтик с кистями закрыл сблизившиеся головы от взоров любопытных прохожих.

* * *

По уходе коммодора Осборна сэр Чарльз отложил в сторону рапорт адмирала Кроузона и протокол республиканской стражи о побоище в «Преподобной Крысе», позвонил и спросил адъютанта:

— Что, принц Лейхтвейс явился?

— Так точно, сэр. Он ожидает в приемной. Он пришел почти одновременно с баронетом Осборном.

— Пошлите его сюда, — распорядился сэр Чарльз.

Принц вошел в кабинет бочком, робко и осторожно, и остановился перед лордом Орпингтоном, выжидательно подняв глаза.

— Желаю здравствовать, ваше высочество, — любезно приветствовал гостя сэр Чарльз, — очень рад вас видеть. Как вы себя чувствуете?

— Благодарю вас, милорд, — тихо, с той же робкой осторожностью, которая олицетворялась всей его фигурой, ответил принц Максимилиан.

— Присядьте! Нам нужно будет сегодня поговорить о больших делах. Но прежде всего позвольте выразить сожаление по поводу наглой выходки одного из моих офицеров. Он, кажется, повредил вам нос?