Собрание сочинений. Том 2. Иван Иванович
Шрифт:
Иван Иванович решил было отказаться, но, посмотрев на Ольгу, спросил:
— Пойдем, что ли?
— Если тебе хочется…
— Ужасно хочется, — протянул Иван Иванович, глядя вслед Игорю. — Нарядился-то! Серьезный работник, а с виду — шут гороховый! Я чуть не фыркнул, когда рассмотрел его ленточки… Прямо как тот, который приезжал к Левиным. Помнишь у Толстого?.. Ну, еще Левин выгнал его…
— Васенька Весловский, — вспомнила Ольга. — Только ничего общего. Васенька походил на жирного поросенка, и ленточки у него были на
— Нет, не на шляпе, — заспорил Иван Иванович. — Впрочем, сходство действительно не в этих вязочках, а в том, что я тоже выгоню его когда-нибудь. Очень уж любезничает с тобой!
— Коробицын со всеми любезен. Зачем обижать его?
— Мы отправимся пешком, — приказала Пава Романовна. — Никаких велосипедов! Зачем они, если пойдем по горным хребтам? Доехать раньше других по шоссе? Это эгоистично.
— Есть все пешком! Эгоисты, спешивайтесь! — Игорь Коробицын первый весело покатил свой велосипед по дорожке к сараю.
— Многие на материке думают, что у нас лишь медведи да глухие тропы, а здесь асфальт превосходный. Даже нейрохирурги есть, — сказал Тавров.
— Да, но и цинга еще есть, — в тон ему промолвил Иван Иванович, пытливо посматривая на жену, огорченную решением Павы Романовны и с явной неохотой расставшуюся с взятым напрокат велосипедом.
«Как же это она: пригласила меня на прогулку, а сама хотела укатить вперед с молодыми шалопаями!»
Ему вспомнилась первая встреча с Ольгой. Он возвращался домой после работы. На бульваре свежо зеленели деревья. Только что прошел дождь, и маленькие следы детей, бегавших по аллее, четко отпечатывались на влажном песке. Вдыхая запахи молодой листвы и травы, Иван Иванович пересек бульвар. Звонок велосипедиста заставил его оглянуться. По улице быстро мчалась девушка. Загорелые руки ее твердо лежали на руле, ноги были стройны и тоже смуглы. Поглядывая по сторонам, она повертывала головой, и светлые волосы то отлетали, то снова падали на плечи, обтянутые белой майкой…
Улыбка удовольствия и гордости тронула губы Ивана Ивановича при этом воспоминании.
— Пойдемте! — сказал ему Тавров, и они двинулись всей компанией, нагруженные кто рюкзаком, кто корзинкой с продовольствием.
— Почему же не пригласили Варю? — спохватился Иван Иванович, увидев Варвару, которая шла по улице вместе с Логуновым. — Платон Артемович, присоединяйтесь к нам!
— Мне сегодня некогда. Просто невозможно, — с сожалением сказал Логунов.
— А может, пойдем? — предложила Варвара нерешительно. — Я отказалась вчера… У меня вся неделя была очень занята, и я отложила многие дела на выходной. Но сейчас мне захотелось отдохнуть. День такой хороший. Как вы думаете, Платон?
— Нет, Варя, я не могу. — Логунов покосился на Таврова и добавил вполголоса: — Ты сегодня непоследовательна: собиралась заниматься, а после обеда играть в теннис.
Варвара только тряхнула косами, уже присоединяясь
— Не всегда же быть последовательной! Я очень устала за эти дни, а заниматься надо с ясной головой. На горах теперь привольно: и комаров, и злобных мошек разогнал ветер. Дедушка медведь, козы, олешки — все уходят сейчас из долин на вершины.
— Жаль, что он не пошел с нами! — сказала Варвара Ивану Ивановичу, когда все, свернув с дороги, поднимались по крутому склону. — Он славный, мой Платон Логунов. Правда?
— Очень хороший. Но почему ты говоришь: мой Платон? Разве выходишь за него замуж?
— Я еще не решила. И, наверно, не решу. Но он любит меня, и я радуюсь…
Иван Иванович весело рассмеялся:
— Значит, ты тоже любишь его.
— Не смейтесь, — попросила Варвара. — Если вам смешно, то мне… мне совсем не смешно. Это очень серьезное дело, — быстро добавила она, сломив мимоходом ветку кедрового стланика и кусая острыми зубами молодой побег, пахнущий хвоей и смолкой.
— Ты словно коза: нет того куста, с которого не попробуешь сорвать что-нибудь. Варя по пути обгрызает каждое дерево, — шутливо сказал он Ольге, легко шагавшей по другую сторону. — То траву жует, то березку обсасывает.
Варвара смутилась.
— Ешьте все, как я, и у вас не будет цинги.
— Не будет цинги? — Иван Иванович подхватил брошенную ею ветку. — Вот сила жизни! — сказал он, глядя, как выпрямлялась смятая им хвоя. — Здесь нет ни сосен, ни елей, а кедр прижился, выродившись в кустарник. Почему я не обращал на него внимания до сих пор? Да-да-да! Ты посмотри, Оля, до чего он красив! А растет и на голых каменистых вершинах гор, и по берегам рек. Лепится всюду! — Иван Иванович тоже покусал и пожевал смолистый побег. — Ты знаешь, у него и вкус приятный. Попробуй!
— Я не Варвара, — возразила Ольга холодно.
— Эти мохнатые кусты похожи на раскиданные шубы. Ей-богу! — не замечая ее отчужденности, с увлечением говорил Иван Иванович. Утверждают, будто припарки из стланика полезны при ревматизме и цинге. А его тут так много! Почему он растет именно в цинготных местностях?
Ольга знала способность мужа увлекаться попутными делами и его редкостную настойчивость.
— Попробуй разгадай эту загадку.
— Постараюсь! Этот кедр перехитрил даже суровый климат. Зимой, при морозе в шестьдесят градусов, дремлет себе под снегом живой, зеленый.
— Впереди площадка! — перебила мужа Ольга. — Ну, скорее! Мы первые будем там.
— Нет, первая буду я! — крикнула Варвара.
— И мы! — ответил Иван Иванович, подхватывая Ольгу под локоть.
Почти одновременно они трое выскочили на ровное, как стол, плоскогорье, будто нарочно покрытое слоем мелкого щебня. Над щебнем, подернутым ржавой зеленью лишайников, диковинно разрослись громадные кусты кедрового стланика.
— Сколько орехов будет здесь осенью! — сказала Варя.